Игры Бессмертных

Шельм Екатерина

— Вот что я тебе сделала, а?! — зашипела она ему в спину. Шеферд продолжал идти даже не обернулся. — Это мой единственный шанс получить приличную работу! Как мне прожить в Рейне?! Тут посыльными на почте работают мальчишки за медяки, шить я не умею, в гувернантки без рекомендаций меня никто не возьмет да и не умею я с детьми! Тебе доставляет удовольствие это, да? Тебе нравится меня унижать за то, что я вынуждена торговать собой?! Что ты за чудовище?! Откуда в тебе столько ненависти ко мне?

Шеферд шагал себе по темным коридорам. Его широкая спина в парадном черном

фраке и игривый вьющийся хвостик в воображении Терезы стали последней преградой между ней и беззаботной жизнью.

— Отвечай мне! — Тереза ударила его между лопаток и остановилась. Оборотень замер и медленно повернулся. Она сперва испуганно отпрянула, но потом успокоилась. Он не выглядел разозленным. Смотрел на нее своими спокойными темными глазами и молчал.

— Пожалуйста! Ну что мне сделать? Мне очень нужна эта работа, Ретт! — она подошла вплотную и нагло взяла его крупную, отмеченную неприличными для графа мозолями, ладонь. Прижала к своей груди. — Пожалуйста! — она посмотрела на него со всем отчаянием. Если она провалится, что с ней сделает Леонид? Убьет? И завтра она всплывет у того моста вместе с остальными невезучими шлюхами и прачками. Тереза сжала его ладонь.

— Что ты хочешь? — спросила она напрямик. Все уроки Леонида в этот момент были забыты. Голос ее стал жестким и деловым, хотя он велел быть кокетливой и мягкой. Но в Тесс проснулась ее звериная, отчаянная жажда жизни. Она не собиралась умирать! Ни за что! — Спать с тобой? Хорошо. Помогать тебе — отлично! Драить у вас туалеты? С радостью! Я все сделаю. Я не хочу ложиться под этих мерзких, уродливых, потных толстосумов! — с чувством сказала она и тут ей вовсе не пришлось притворяться. Терезе было легче унижатся перед Шефердом, чем пережить еще одну такую ночь как продажа ее «права». — Тебе решать. Опять тебе! Не понимаю, почему это вечно ты?!

— Не понимаешь? — усмехнулся Шеферд. — Правда?

— Да! Не понимаю! Сдался ты мне! А я тебе чем насолила? Ну почему ты против? Я буду хорошо служить ему, я обещаю!

— Значит со мной спать ты не против? — уточнил Шеферд глумливо. И такой он был в эту секунду мерзкий и самодовольный, что Тесс в сердцах бросила его руку.

— Думаешь я от этого в восторге? Ночей не сплю о тебе мечтаю? Да кому ты нужен, оборотень?! Ты или те в зале — все вы для меня одинаковы! Покупаете женщин как скот. Видеть вас не могу! Единственный, кто отнесся ко мне по-человечески это Ла Росси! Ах, вот бы он предложил с ним спать, так я бы мигом!

Шеферд поднял руку и взял ее за шею. Совсем как Леонид, когда она подумала, что было бы неплохо его убить. Шеферд мысли не читал, так ведь сама высказалась! Глаза его опасно потемнели, черты лица обострились и чуть поплыли. Тесс замерла, вытянувшись в струнку. Он, в отличие от маркиза, к себе ее не дергал. Наклонился к уху, и Тесс почувствовала как меняется его лицо, как висок щекочет грубая колючая шерсть.

— Нет! Пожалуйста, не надо! — запищала она запоздало. Перегнула палку! О, Матерь…

Он зарычал ей в ухо. Тихо, почти вкрадчиво. Но это было настолько страшно, настолько парализующе, что у Тесс подкосились

коленки. Она стала оседать и горло сжали его пальцы.

— Прошу… — засипела она от боли и ужаса. Шеферд выпустил ее. Тереза рухнула к его ногам, хватая воздух, но тут же вдохнула и, пошатываясь и опираясь на стену, поднялась. Его лицо снова было лицом человека. Отстраненное, внимательное, настороженное. Он глядел на нее и между бровей залегла глубокая морщинка. Шеферда что-то тревожило и сильно. Наверняка ее наглость.

Тереза дрожащими руками поправила платье, отряхнула с лифа несуществующую пыль.

Ее разобрал смех, отчаянный и горький. Проиграла. Ей конец! Леонид убьет ее! Нужно было слушать его! Изображать проклятое кокетство, а теперь все пропало. Она сделала ставку на то, что нравилась Шеферду дерзкой и честной и все пропало. Он выбросит ее, как выбросил тогда в Междуречье.

— Пожалуйста, я обещаю быть смирной и придерживать язык, — попыталась Тесс опять.

— Тебе не удастся остаться в этом доме, — отрезал Шеферд. — Никакие твои уловки или причины не дадут того, чего ты хочешь. Пошла вон, — хлестнул он на прощание.

Тереза на мгновение закрыла глаза. Вот и все. Все… Ей конец. Что делать? Что? Как разжалобить Леонида? Умолять дать еще шанс? Или бежать? Бежать куда глаза глядят?

Тереза поняла, что замерла утопая в панике, а Шеферд все так же стоял и пристально смотрел на нее.

— Ну тогда прощай, Шеферд, — пробормотала она и пошла по коридору. Медлить было нельзя. Нужно было бежать. Разжалобить Леонида? Ха! Да скорее преисподняя замерзнет! Не знает он, что такое жалость и никаких вторых шансов ей не видать. Нужно бежать. Но не глупо из города в почтовой карете. Нужно спрятаться где-то в городе и немедленно. Что у нее при себе? Драгоценности дешевка, но на ночлег хватит.

Дорогу она помнила, ничего не забывала, а в этом доме тем более старалась быть внимательной.

— Стой! — прилетел ей в спину окрик. Шеферд в несколько шагов догнал ее и схватил за плечи.

— Говори мне правду. Говори прямо сейчас или я уже не смогу помочь. Кто прислал тебя? — он вглядывался в ее глаза нахмуренный, строгий и какой-то взволнованный.

— Ни-никто. Никто не присылал, — забормотала Тереза, изображая недоумение. На какую-то секунду ей захотелось довериться ему. Вот так взять и сказать — Леонид Фетаро. А потом потянуться к его широкой сильной груди и попросить защитить себя.

Да только Тесс знала какова цена ее шкуры в глазах Эверетта Шеферда. Три медяка. Станет он помогать, конечно! Раскрывай карманы шире, сейчас пойдет золотой дождь, Тереза!

— Тереза, скажи мне правду! — он легонько встряхнул ее. — Скажи и я защищу тебя. От любого, кто тебе угрожает. Здесь ты в безопасности, но только если скажешь сейчас.

Тесс хлопала глазами, а сама думала. Сказать? И что дальше? Чем именно ее одарит за откровения Шеферд? Должностью посудомойки при великом графе или любовницы? Нет уж. Она хотела больше. Много больше. Силы, власти, бессмертия! И Шеферд ей не мог этого дать. А Леонид мог. И Тесс сделала выбор.