Игры Боэтии
Шрифт:
В подтверждение его невеселых догадок объявились владельцы своры. Числом пятеро. На хороших лошадях, в доспехах из вываренной кожи и бронзы. С серебряными значками конных имперских егерей на груди. Тони с трудом подавил желание прыгнуть с крыльца и шмыгнуть в кусты. Да, он изучил окрестные леса как свои пять пальцев, но с гончими ему не тягаться. Он представил, как клыки гармра впиваются ему в задницу, и содрогнулся.
Свора гончих толпилась около подклети. Тони соорудил ее из жердей для хранения крупных частей двемерских доспехов и фрагментов боевых машин-анимункули. Псы толкались,
— Поздорову вам, добрые люди, — внезапно осипшим голосом заикнулся Тони.
— Кто таков? – рыкнул один из егерей, с соломенного цвета бородкой и волосами, как выцветшая рыжая пакля. Глаза у него были, ровно у охотничьего сокола – цепкие, бесстрастные и слегка навыкате. Тони решил, что это старший отряда. А гонятся егеря отнюдь не за матерым оленем, на чьих рогах десять отростков кряду, и не за белой ланью Гирцина с золотыми копытцами.
— Э-э… Больдом меня кличут. Я тут чего… бортничаю помаленьку, — забормотал Тони, как и подобало испуганному крестьянину в присутствии имперских блюстителей. — Медку свеженького не желаете отведать, господа хорошие?
— Позже, — отмахнулся рыжий. – Скажи-ка, Больд… Тут давеча никто не пробегал?
— Не, никто, — не покривил душой Тони. – Ни зверь, ни человек какой. Да сами видите, какой здесь медвежий угол. Ни единой живой души на десяток лиг в округе.
— А там что? – егерь указал на осаждаемую собаками подклеть.
— Известное дело, сарай. Я там припасы к зиме к зиме храню, да меды настаиваю… — Тони подумал, что выйдет крайне скверно, если егеря пожелают заглянуть в подклеть.
Предчувствия не обманули.
— Проверить, — недослушав, распорядился старший. Двое его подчинённых спрыгнули с коней, подойдя к сарайчику и отогнав нетерпеливо поскуливающих собак. Дверца там была хлипкая, одно название. Обычно Тони запирал ее на щеколду и для верности подпирал поленом. Одним могучим пинком высадив тонкую деревянную створку, егерь сунулся внутрь – и тут же отшатнулся назад, схватившись за плечо. Из руки торчала тонкая стрелка. Остальные бросились на помощь товарищу. Тони болезненно скривился, услышав, как с колокольным звоном разлетаются так старательно собранные им части доспехов. Подклеть опасно закачалась, едва не раскатившись по бревнышку, кто-то заорал благим матом, кто-то выругался, помянув дреморово дерьмо. Одержавшие верх егеря выволокли наружу свою добычу, высокого человека в драном зеленом тряпье.
— Е-есть! – задыхаясь, прокричал один из загонщиков. – Есть, господин Ригге! Взяли! Живехонького!..
— Значит, никто мимо не пробегал, — задушевным голосом повторил старший егерь. Ловким, стремительным движением он покинул седло, свистнул черному гармру и поднялся по ступенькам. Тони отступил спиной вперед, уткнувшись в дверь. – Взяли, так волоките сюда. Потолкуем о делах наших скорбных. Больд… я ведь верно расслышал, тебя зовут Больд? Больд сейчас явно захочет поделиться с нами давно наболевшим.
Пятившийся Тони ввалился обратно в горницу, проклиная все на свете. Следом вошел господин Ригге, удивленно хмыкнувший при виде алхимической лаборатории. Егеря втащили пленника и толкнули
— Бортничаешь, стало быть, — Ригге прошелся туда сюда, внимательно разглядывая колбы в держателях, стеклянные змеевики перегонных кубов и лежавшую на столе Птицу-Ку с распластанными крыльями.
— У меня патент есть, — буркнул Тони. – С печатью Винтерхолдской Коллегии. Я алхимик.
— Патент как, выписан на имя Больда? – проницательно заметил имперский егерь. – Он такой же фальшивый, как твое имя? Кстати, это что? – он мимоходом коснулся гребенчатого шлема, мирно красовавшегося на полке. – Двемерская работа, если не ошибаюсь. Ты работаешь на Восточную компанию, так? Можешь предъявить контракт или какую-нито бумагу, дающую разрешение копаться в старых захоронениях?
Тони гордо отмолчался.
— Ты вор и грабитель могил, — заключил Ригге и чуть понизил голос. – Понимаешь, я вполне мог бы закрыть на это глаза. Каждый зарабатывает на жизнь, как может. Компания не разорится, ежели кто-то в обход нее выкопает из земли пару эбонитов или старый меч. Но пособничество альтмерам – совсем иной коленкор. За такое можно и петлю за ухо схлопотать, причем без участия судьи и свидетелей.
— Каким еще альтмерам? – день сегодня точно не задался, и Тони уже начал сомневаться, суждено ли ему увидеть нынешний закат. – Слушайте, я поселился тут именно потому, что здесь никогда никого не бывает. Я месяцами не вижу человеческих лиц… никогда не имел дела с альтмерами!
— Выходит, ты его не знаешь? – егерь кивнул своим подчиненным. Тот, что стоял слева от пленника, протянул руку и откинул мешковатый капюшон назад. Открылось лицо с резкими, острыми чертами и желтовато-бронзовой кожей. Лицо не человека, но мера, существа высшей крови и потомка древнейшей из тамриэльских рас. Не утратившее своей красоты и надменности даже сейчас, когда под глазом наливался здоровенный синяк, а на щеках и лбу заплывали кровью глубокие царапины. Альтмер, пусть и брошенный на колени, равнодушно смотрел поверх голов пленивших его людей. Оба длинных, вытянутых вверх уха были обрублены на кончиках и чуть заметно подергивались, как у сидящего в засаде хищника.
— Первый раз вижу, — со всей дарованной ему убедительностью заявил Тони.
— Он прибежал сюда и укрылся в твоем сарае, — указал Ригге.
— Понятия не имею, на кой ляд ему приспичило здесь прятаться, — упорствовал охотник за двемерскими сокровищами. – Может, он просто несся, куда глаза глядят. Заметил дом и решил отсидеться.
— А может, рассчитывал найти помощь и поддержку? – вкрадчиво намекнул егерь. – А еще — твои зелья, излечивающие от ран и быстро восстанавливающие силы. Уверен, на полках отыщется состав, напрочь отбивающий нюх у собак. Какая-нибудь водица с анисовым семенем и ягодами паслена. Ты просто не успел пустить ее в ход, ведь так? Мы слишком быстро примчались к дому, иначе все обернулось бы по-другому. Свора ничего бы не нашла, добрый бортник угостил нас свежим медком и пожелал всяческих успехов в поисках.