Игры для взрослых мальчиков
Шрифт:
— Договорились. Мне эти трагические нюансы тоже ни к чему. В любом случае большой коньяк за мной.
— Ты не изменился за эти годы.
Офицер еще раз, но уже без напряжения, посмотрел на Глеба Никитина.
— Да и ты, Евдокимов, тоже… Только поседел как-то стремительно.
— Узнал, значит?!
— А куда мы с тобой денемся! Не сразу, но потом вспомнил, конечно! Ты сюда давно перебрался?
— Да через пару лет после того случая…
Слова Евдокимова как-то неприятно тревожили, и уже на причале, заметив в руках безмятежного
— Я ведь на память, я же просто так подобрал…
Капитан Глеб все равно накричал на большого парня, хоть и понимал полную бесполезность таких сильных эмоций.
— Ты под водишь меня! Выбрось сейчас же их в воду! Если у кого из вас еще есть гильзы, выкидывайте немедленно!
…Еще через пару миль командир ракетного катера разрешил им фотографироваться. Общая задумчивость как-то незаметно пропала, пора было действительно приниматься за свое нелегкое туристическое дело.
— Туда нельзя.
Худенький матросик раскинул руки, препятствуя Макгуайеру. Тот направился было с видеокамерой в корму, к ракетным установкам, но был самым решительным образом остановлен.
В ответ на озадаченный взгляд крутого, холеного англичанина Глеб загадочно ему улыбнулся и пожал плечами.
— Большой брат хорошо хранит свои секреты, приятель. Извини.
Громила Николас первым покинул поле боя.
Ему было плохо, на ласковой летней волне голландца почему-то сильно укачало. Его опекун, толстенький мичман, отвел страдальца вниз, в кубрик.
— Огурцов ему соленых дай, Сидоров! Скажи на камбузе, что это я приказал!
Командир катера, молодой капитан третьего ранга, изредка отрывался от бинокля, чтобы просто так, без оптики, осмотреть непривычно густонаселенную палубу вверенного ему корабля и затем вновь устремлял взор в пустынный горизонт.
Он еще раз что-то скомандовал рулевому, турбины, замедляя ход, дружно буркнули в другом, совсем уже не звенящем, режиме.
«Ну вот, и пришла веселая пора…»
Действительно, внутри широкой циркуляции, описываемой ракетным катером по солнечному морю, как-то незаметно для всех оказалось маленькое грязное суденышко.
В подпалубных помещениях их военного корабля раздалась звонкая истерика аврала, задышал хриплыми рывками орудийный ревун. Смешно, грозно и коротко — вверх-вниз, из стороны в сторону — зашевелился многодырчатый курносый ствол носовой пушки.
К старому, дряхлому рыболовецкому пароходику они подошли с подветра. Тот остановился не сразу, его экипаж явно пытался избежать справедливого возмездия, но командир-ракетчик покричал минут пять на все море в мощный мегафон, призывая нарушителей остановиться и сдаться живыми, а его помощник вышел на крыло рубки и дополнительно пальнул в мирное небо из страшного пистолета-ракетницы.
— Браконьеры!
Хмурый и озабоченный командир пояснительно кивнул на задержанных. Капитан Глеб Никитин перевел. Взъерошенный
Ржавый МРТК сдался без боя.
Его коротенькая труба последний раз фыркнула прозрачной сажей и покорно угасла. На черной дымоходной плоскости браконьерского судна был изображен ужасный символ — красная ладонь с изобилием кровавых пятен и капель вокруг. Название неприятельского плавсредства было старательно замазано чем-то загадочно непроницаемым, а на его палубу, явно с целью показать свое безразличие к нормам общепринятой морали, эти падшие люди вывалили весь хлам из кладовок и трюмов.
Жути и рыбной вони хватало на всех.
Преступившие закон и столпившиеся после этого вдоль бортов маленького рыбачка мореплаватели были крайне неприятны. Половина их держали в руках багры и ржавые крючья, а остальные трое — недружелюбно свистели и размахивали в воздухе короткими цепями.
Вскоре произошел небольшой обоюдный абордаж.
Корабли плавно, с ловким участием дисциплинированных военных матросов, коснулись бортами. Один из непокорных браконьеров почему-то принял с ракетного катера толстые швартовые концы и закрепил их на палубе своего неухоженного корыта.
Младший офицер еще раз, для окончательного оформления их стратегического успеха, шумно запустил к солнцу дымную зеленую ракету.
Все злоумышленники были в черных непроницаемых масках и при этом злобно и очень знакомо ругались. С высоты капитанского мостика командир ракетного катера зачитал им их права и обязанности, а также подробно обвинил их в нарушении госграницы и незаконном вылове ценных пород рыб. Стараясь быть синхронным, Глеб переводил его речь для широкой публики, изумленно разинувшей рты около борта.
— Да пошел ты!..
Длинный, рыжий и, судя по голосу, очень неприятный в бытовом общении браконьер обидно показал военному командиру средний палец.
Европейцы дружно ахнули и замерли в ожидании кровавой развязки.
Она, развязка, не заставила себя ждать.
Некрасиво оскорбленный до глубины души, капитан третьего ранга отдал решительную команду и с высоты мостика простер десницу в направлении нарушителей.
Пятеро матросов во главе с младшим командиром, как-то незаметно успевшие переодеться внутри корабля в парадно-чистые спасательные жилеты, с небольшими черными автоматами наперевес, по очереди перепрыгнули на вражеское судно.
У старшего десантника в руках была предусмотрительно подготовленная пачка обвинительных документов.
Сурово усмехаясь и угрожая огнестрельным оружием, матросы в мгновение ока растопырили около надстроек и мачт всех членов браконьерского экипажа. Тех, которые никак не желали закладывать руки за головы, пришлось даже по одному разу ударить прикладами.
«Опять дополнительные расходы, потребуют ведь компенсации, стервецы…»
Отобрав из общей толпы двоих, очевидно, не совсем падших задержанных рыбаков, военные заставили их открыть трюм. Деревянные крышки-лючины глухо упали на палубу.