Игры любвеобильных фей
Шрифт:
– В вещах у Сони.
Говоря это, Кира разворачивала слои газетной бумаги, потроша сверток. Соня постаралась получше завернуть содержимое, и Кире приходилось снимать бумагу слой за слоем, как капусту на голубцы. Наконец последний лист упал на землю, и Кира увидела деревянную прямоугольную доску. На ощупь доска была гладкая и приятно пахла. Запах был какой-то очень знакомый, но что это такое, Кира никак не могла вспомнить.
И тут у нее над плечом вспыхнул свет фонарика. Лисица тоже захотел полюбопытствовать.
– Икона! – ахнул он. – Похоже,
Теперь и Кира видела большие печальные глаза и светлый лик Божьей Матери, взирающий на нее из темноты. Икона была покрыта густым слоем копоти. Одежда и фон совсем были скрыты под ним, но вот лик и руки Матери, а также головка Младенца были гораздо светлей. Их можно было хорошо рассмотреть даже в неверном свете карманного фонарика.
– Откуда это у тебя? – прошептал Лисица. – Какая красота!
– Говорю же, нашла в вещах у Сони.
– У Сони? Она верующая?
– Не сказала бы. Не помню, чтобы Соня хоть раз говорила о том, что ходила в церковь. По-моему, она даже некрещеная. К примеру, тетка Настасья ярая атеистка. До сих пор считает, что мир материален, а Бога придумали церковники, чтобы выкачивать деньги из темного и малообразованного народа.
– Ну, народ не такой уж и темный. А что касается этой иконы… Откуда она могла взяться у Сони?
– Может быть, ей Андрей дал? Помнишь, я тебе рассказывала, что он забрал икону у какого-то деревенского мальчишки. Может быть, это как раз она и есть?
– Вполне возможно, – задумчиво пробормотал Лисица и прибавил: – Слушай, спрячь-ка ты ее, пока суд да дело.
– Да, спрячь… А куда?
– Обратно в крапиву.
Но Кире по какой-то причине очень не хотелось этого делать. Умом она сознавала, что иконе лучше пока что полежать в зарослях жгучей травы, но словно могучая сила не давала ей так с ней поступить. Только Кира протягивала руку с иконой к крапиве, как на душе у нее делалось тоскливо просто до ужаса. А стоило прижать икону к себе, как на сердце снова становилось легко и даже как-то весело.
– Нет, – покачала головой девушка. – Икону я тут не оставлю.
– А как же тогда?
– Спрячу ее у себя. Она совсем небольшая и плоская. Запихну ее себе под одежду, никто и не заметит.
Икона действительно была невелика. Две ладошки, не больше. Наверное, вместе с окладом она была куда монументальнее, но сейчас оклада не было.
– И мне кажется, я даже знаю, где сам оклад, – пробормотала Кира.
Она почти не сомневалась, что если икона та самая, то серебряный оклад Андрей отдал своей жадной тетке Ане. Тетка взяла у племянника оклад на хранение, а возможно, как гарантию его платежеспособности. А вот иконой она побрезговала. Такие охочие до денег люди обычно поклоняются совсем другим богам, иконы им без надобности. А если они их и приносят в свой дом, то исключительно в обрамлении того божества, которому они истинно верны.
Глава 9
Утро не застало друзей врасплох. Они все, позабыв про вчерашнюю усталость, поднялись задолго до рассвета. Попили чаю, собрались с новыми
– Ну, и где тут стрелка? – недовольно огляделся по сторонам Андрей.
– Стрелка? Будет тебе стрелка, будет и свисток.
Дядя Коля громко храпел всю ночь, но встал все равно в раздраженном состоянии. От неудобной постели у него болело все тело. Но особенно досталось спине и голове. Эти две части буквально разламывались на части. Обезболивающие, которые дядя Коля взял с собой в поход, куда-то подевались, и теперь сам старик мучился от плохого самочувствия и мучил им всех окружающих.
– Слушай, парень, что-то я не припомню, чтобы говорил тебе о новом ориентире, – сердито произнес он. – Откуда сведения, сынок?
– Так это же девчонки между собой разговаривали, а я подслушал.
Теперь гневный взгляд дяди Коли устремился на подруг.
– Похоже, зря я взял вас обеих в напарницы. Где была моя голова в этот момент, не знаю.
Нет, вы это видели? Он еще и недоволен! Да если бы не подруги, дядя Коля еще сто лет не стронулся бы с места.
– И вообще, если уж кого и винить, то это тебя, Настасья! – переключился дядя Коля на сестру. – Твоей Соньке замуж невтерпеж, а мы тут парься из-за ее похоти!
И раздав, что называется, всем сестрам по серьгам, старичок повернулся к входу в рудник и ткнул узловатым пальцем:
– Вон она стрелка! Ослепли вы все, что ли?
Приглядевшись, друзья различили во мху, густо облепившем каменный вход в рудник, какую-то неровность. Дядя Коля счистил листья и мусор, и все увидели, что на стене действительно выбита длинная стрела, указывающая налево.
– Вот по ней и пойдем. Ясно?
– И как это вы, дядя Коля, сумели ее различить? – восхитилась Кира. – Если бы вы не показали, мы бы сами ни за что не нашли.
– Ладно, ладно, – проворчал дядя Коля, уже заметно добрея от похвалы и удачи. – Хватит тут… С детства не люблю подхалимов.
– Но как вы узнали, где стрелка?
– Как узнал, так и узнал. Думаете, я вам все карты раскрыл у себя дома? Ничуть не бывало. – И заметив огорчение девушек, добавил: – Да не со зла. Пьян был, не все смог упомнить. А сейчас вот мать, как живую, увидел перед глазами и сразу вспомнил, что она мне говорила: «На стене та стрелка-то, не где-нибудь!» Вот и нашел.
Так это было, или дядя Коля слегка лукавил, подругам никогда узнать так и не довелось. Они просто обрадовались тому, что у них есть новый ориентир. И Кира спросила у остальных:
– Ну что? В путь?
В путь-то в путь, но тут же нарисовалось новое препятствие. Пройти по стрелке мешали камни, упавшие за эти годы с верха скалы.
– А тут может быть опаснее, чем мы думали, – проворчала Соня, перебираясь через камни. – Обвалы, деревья…
– Дикие звери!
Все вздрогнули, но продолжили путь. Отступать было уже поздно, и все это прекрасно понимали. Да и у диких зверей в летнее время полно более легкой добычи, нежели человек.