Игры мажоров. Хочу играть в тебя

Ареева Дина

Я в университете недавно, но за это время у меня не возникло ощущения вседозволенности и безнаказанности. По крайней мере тот же Коннор большее, чем схватить меня за руки, себе не позволяет. И я не собираюсь даже это оставлять без внимания.

Здесь же все просто за гранью, и студенты отнеслись к инциденту по меньшей мере безразлично. Но больше всего больно царапает полное безразличие к происходящему Топольского.

Хотя почему он должен был вмешиваться, если остальные отнеслись с полным спокойствием? Нет, не должен. Но этот его взгляд, брошенный на меня, когда

он выходил из кафе. Злой и прищуренный взгляд. Как будто...

Как будто в том, что произошло, была моя вина. Да, точно. Я чувствовала себя виноватой. Потому и бросилась к Норе, хотела помочь, начать действовать.

Но в чем меня обвиняет Никита? А может, я напридумывала на ровном месте, он просто скользнул по мне равнодушно, а я решила, что Никита злится?

Вздыхаю, пока ручка бездумно бегает по тетрадному листу. Я по старой привычке пытаюсь приписать Никите то, чего давно нет. А может, и не было. Ему плевать на чувства других людей, даже если это родной отец. Он признавался мне в любви и точно так же наплевал на мои чувства.

Но та, другая Маша внутри меня, кричит, что ее Никита точно бы вмешался. Глупая маленькая Мышка, которая до сих пор влюблена в своего Никиту и не верит, что он изменился.

Я попросила маму больше не называть меня Мышкой и Мышью, она поняла, хоть первое время иногда забывалась. И мое сердце заходилось жгучей болью.

И сейчас, стоило его увидеть, снова вернулось тупое, саднящее чувство в груди.

Я больше не люблю его, нет. Это другое.

Мне просто жаль, что все так получилось. Что мы оказались так связаны через родителей. Что между ними случилась та грязная история, из-за которой и я казалась себе грязной. И не хотела вымазывать об нее Никиту.

После лекций дожидаюсь Оливку, и мы идем в магазин за продуктами. Сегодня ее очередь готовить ужин, а я иду на пробежку с Саймоном, но за покупками мы всегда ходим вместе.

— Ты что-то знаешь про Нору, Оль? — перебиваю подругу, которая возмущенно машет руками, изображая преподавателя по всемирной истории. Он уже успел попить нам крови.

— Я? — сразу осекается та. — Нет, ничего. С чего ты взяла?

Смотрю пристально прямо в глаза, и подруга тушуется.

— Я о Норе ничего не знаю, Мари. Но я слышала, — она придвигается ближе и шепчет почти на ухо: — Я слышала, что баллы можно зарабатывать не только так, как мы с тобой.

— Как? — туплю.

— На кухне. И в раздевалке, поломойками.

— А как еще? — встряхиваю головой, и когда до меня доходит смысл сказанного, закрываю руками рот от накатившей тошноты.

Судя по сочувствующему взгляду Оливки, я ее поняла правильно.

Глава 4

Маша

— Я уже думал, ты не придешь, — Саймон отталкивается от стены, прячет в карман телефон и идет мне навстречу.

— Прости, я сегодня целый день не могу собраться, — говорю с раскаянием в голосе и подставляюсь для поцелуя. Дружеского. Пока что на большее я не готова, хотя Саймон уже делал несколько попыток.

Он касается

щеки губами, мягкая щетина щекочет кожу, и я... Ничего не чувствую. Совсем. Не пронизывают невидимые токи, внутри все не проваливается в бездну, и я не оказываюсь на самом ее краю.

Я стою на дорожке, ведущей к общежитию, меня целует парень, который хочет казаться старше и для этого не бреется по несколько дней. И к которому я совсем ничего не чувствую, кроме дружеской привязанности.

— Пойдем, — Саймон переплетает пальцы, и мы идем в сторону стадиона.

В нашем университетском городке кроме стадиона есть три спортивные площадки, теннисный корт и бассейн. Мы с Саймоном познакомились в первый же день, как я вышла на пробежку, и теперь часто бегаем вместе.

Сегодня я собиралась прогулять спорт, но желание расспросить Саймона оказалось сильнее. Парень придирчиво оглядывает меня со стороны и качает головой.

— Выглядишь неважно. Ты не слишком много лотов на себя берешь, малыш? Может, откажись хотя бы от раздевалок?

Решительно мотаю головой.

— Нет, не могу. Так я буду идти впритык, а я хочу, чтобы у меня был хоть какой-то запас. Вдруг я заболею или не буду успевать по учебе.

— Если ты заболеешь, тебя поставят на финансовую паузу. Ты не знала? — говорит он, видя мои удивленные глаза. — Зато участие в дефиле точно прибавит тебе баллов.

Саймон тоже на дотации, только неполной. Частично за учебу заплатили его родители, остальное он отрабатывает. Я точно не знаю, где.

Спросила один раз, он ответил уклончиво, что оказывает услуги за донаты.

— Я рекрутер, малыш.

— А кого ты подбираешь? И кому?

— Я организовываю мероприятия, нахожу участников. Собираю донаты. Беру себе комиссию и вношу ее на свой счет, — все так же неопределенно ответил друг, и я не стала больше расспрашивать.

Зато сегодня я от него не отстану. Саймон третьекурсник, он точно знает, правда ли то, что слышала Оливка. И поможет ли это объяснить сегодняшнюю сцену в столовой.

Такую мерзкую, что у меня до сих пор во рту стоит отвратительный тошнотный привкус.

— Я не уверена, что хочу участвовать, Саймон, — честно признаюсь. — Я никогда не ходила по подиуму. И никогда не собиралась стать моделью.

— В модельный бизнес тебя никто не зовет, — хмыкает друг. — Это будет не просто дефиле, это кастинг конкурса на самую красивую первокурсницу. Победительница выиграет оплату учебы на целый триместр. У тебя все шансы победить, малыш!

Мне, конечно, льстит слышать такое от привлекательного парня. Но я все равно фыркаю:

— Ну ты и придумал, Саймон! Тоже мне королева красоты! Ты видел, какие у нас хорошенькие девочки на потоке?

— Видел, — пожимает он плечами. — Ты лучше них на порядок. Для меня, по крайней мере.

Замираю, не понимая, как вести себя дальше. Он только что признался... в чем?

Не знаю. Поэтому делаю вид, будто ничего не услышала. Но это меня не спасает.

— Ты слышишь, малыш? — Саймон придвигается ближе, а у меня затылок обдает холодом. Да меня всю как будто льдом сковывает.