Игры по-королевски

Скидневская Ирина Владимировна

— Я обниму тебя, и мы никогда не расстанемся, пусть даже солнце собьется с пути и ночь прогонит день…

— Что ж, пусть звезды приблизятся к нам и освещают нам дорогу… — тихо проговорила Лотис, глядя на удаляющуюся Землю.

Вот она стала меньше, еще меньше… И совсем исчезла с экрана.

Эпилог

— Михалыч… Слышишь? Пойдем, а? — Вася, молодой геодезист, стоя на коленях, заглядывал в палатку и дергал начальника геологической партии за ногу.

— Полог закрой, гнус

сожрет, — донеслось из палатки сонное бормотание.

— Уйдут ведь, — с тоской сказал Вася. — Эх, вы, люди-человеки…

— Ты опять за свое? Говорил вчера… тебе не наливать больше…

— Да не пил я! Вылазь, Михалыч, очень тебя прошу! — В голосе Васи зазвенело отчаяние. — В последний раз!

Из палатки высунулась голова.

— Опять лохматый и страшный пасёт мамонтов?

— Ага.

— Вась, это белая горячка, — предупредил Михалыч, выбравшись наружу и натягивая сапоги. — Исключительно для того, чтобы ты оставил нас в покое… Но предупреждаю… Ты уже всех замучил…

— Быстрее… — взмолился геодезист.

…Они почти бежали по тропинке, протоптанной в зарослях. Размякшая от дождей земля скользила под ногами. Ночной воздух был влажным, холодным, и в двух шагах деревья казались сплошной непроницаемой стеной. Но на востоке сквозь сырой туман уже поднимался робкий рассеянный свет.

— Здесь, — тихо сказал Вася, когда они вышли к большой поляне. — Затаиться надо, а то учуют.

Впереди были различимы только неясные тени, но Михалыч вдруг почувствовал, что где-то рядом находятся крупные живые существа. Отдаленный хруст ломаемых ветвей, шевеление деревьев говорили о том, что, возможно, там, в темноте, таится опасность для человека.

Деревья на дальнем краю поляны с оглушительным треском повалились, и прямо перед сидящими в зарослях людьми выросла темная гора — огромный, покрытый рыжей шерстью слон с бивнями устрашающих размеров. Длинным волосатым хоботом он обвил низкорослое дерево, выдернул его из земли и принялся рыть бивнями влажную почву, добираясь до сочных корней растения.

Скоро на поляну вышел еще один мамонт, совсем маленький. Мамонтенок поднял хобот и негромко затрубил. Большой мамонт успокаивающе ответил и тяжелой поступью затопал к встревоженному детенышу.

— Солнце уже встает, значит, самое время… Сейчас засвистит… погонит их… — шепотом сказал Вася оцепеневшему Михалычу.

— Кто? Йети? — хриплым голосом спросил тот.

— Ну, да.

— Вася, ущипни меня!

— Я сам весь в синяках, целую неделю себя щипаю. Говорил ведь… Еще не верят!

— Вась, — жалобно сказал начальник партии, — а чё это делается-то, а? Конец света, что ли?

— Наоборот, — горячо зашептал геодезист. — Лишь бы только никто не пострелял их… Набегут, гады, как узнают… Пошли поближе подойдем, а то не увидим…

Они встали и, пригнувшись, осторожно пошли вперед. Через несколько мгновений оба уткнулись лбами в невидимое заграждение. Они ощупывали его руками, хлопали по нему, пинали — прозрачная, но на удивление прочная стена препятствовала их продвижению вперед, надежно защищая пасущихся на поляне существ от существ двуногих.

Вася с Михалычем пошли вдоль стены, время от времени

хлопая по ней. Она уходила далеко в тайгу. Они кидали высоко вверх шишки — шишки отскакивали, как мячи. Вася радостно хохотал. Михалыч сокрушенно качал головой:

— Вот паразиты… что придумали…

— Да это же выход, Михалыч! Братья-инопланетяне, снежные человеки! — кричал Вася, оглядывая просыпающуюся тайгу. — Уважаю! Привет вам всем от людей-человеков!

Нежно щебетали птицы и гудели пчелы, перелетая с цветка на цветок. В размытой дымке утра казались нарисованными акварелью длинная сосновая аллея, в конце нее белый дом, прозрачная речушка, дно которой было выложено разноцветными камешками, и лес по краю обширного поместья.

Лужайка перед домом была усажена тюльпанами. Они обогнули ее и вошли в дом. Внутри он был так же красив, как и снаружи, но необитаем и потому печален. Они прошлись по комнатам, в которых никто не жил, постояли в детской — дом был холодным и пустым.

— Не надо было сюда приходить, — сказал Грайн. — Тебе нужно уже успокоиться.

Александр кивнул. Потому он и пришел сюда — чтобы успокоиться, чтобы найти того, кого здесь быть не может…

— Тут неуютно, тебе не кажется? — сказал он.

— Пошли в зоопарк, — предложил Грайн. — Там Туз, его любимый лев. Он всё время с ним играл.

… Клетка была открытой и пустой. Они постояли перед ней и бесцельно пошли по одной из многочисленных тропинок, пересекающих парк.

Издалека донесся слабый рык и довольное фырканье — навстречу им по аллее шел большой желтый лев, а рядом с ним, положив на гриву льва свою тонкую руку, — маленький мальчик. Птицы порхали у него над головой, касаясь крыльями волос. Ослепительное сияние окружало его, самого сотканного из света, пронизанного им, и улыбался он так же лучисто и светло…

В нескольких шагах от мальчиков он остановился. Александр молча смотрел на чудесное видение, и от радости слезы навернулись у него на глаза. Грайн был взволнован не меньше, и им всем не нужны были слова.

Александр наклонился, поставил на дорожку деревянную машину, которую держал в руках, и подтолкнул ее к мальчику. Она покатилась прямо к его ногам. Он тихо засмеялся, поднял игрушку и прижал к груди.

…Они уходили по сосновой аллее — лев и мальчик, окруженный сиянием… Вот мальчик повернулся и в последний раз помахал ручкой. Александр с Грайном, замерев, смотрели им вслед — долго, пока они не исчезли за поворотом.

Травы колыхались в предрассветной мгле, и легкий свежий ветер, качающий их, доносил до нидов ароматы цветущего клевера. Обилие растительности — трав, цветов, кустарников — поражало, совсем редкими были каменные островки, устоявшие под ее натиском. Черные точки модулей, большой стаей падающие с неба, садились на эти крохотные безжизненные участки равнины, и вскоре густо облепили их.

Дрофы и куропатки копошились под ногами, не обращая внимания на высоких волосатых существ, выбирающихся из модулей; просыпаясь, шевелились птицы на кустах; вдалеке проскакал табун сайгаков, совсем рядом с Соном пробежали несколько козочек и прошел, чутко принюхиваясь, олень с ветвистыми рогами.