Игры Предвечных
Шрифт:
Все это озарило разум Альваха вспышкой понимания, после чего он с ужасом услышал собственный голос. Слова сами сложились в речи раньше, чем он успел остановить свою ошеломительную дерзость.
– П... прошу простить меня. Я... должен был предстать перед Светлым. Так... мне... сказали.
Предвечные, должно быть, уже успели забыть о том, кто нарушил их несомненную недосягаемость. Так, во всяком случае, казалось Альваху, который в любой миг ждал неминуемого наказания за свою неслыханную дерзость. Однако, мгновения шли, а он по-прежнему оставался на
– Да, - наконец, пророкотал Светлый Лей, видимо, все же решивший, что человек достоин его ответа.
– Я. Вызвал. Тебя. Но ты. Оказался. Бесполезен. Потому. Забери. Свое тело. И. Иди!
Альвах совладал с лицом, хотя слова Предвечного ввергли его в недоумение и острое беспокойство. Особенный страх вызвало последнее - едва получивший свое естество назад смертный муж испугался, что дарованное отнимут снова. Но, проследив за невольным жестом собеседника, Альвах вдруг увидел с несомненной ясностью - отнимать у него было нечего.
Перст Лея указывал на край сферы - за которой по-прежнему, едва различимая, в бессильной ярости ползала горгона и перетаптывались ее прислужники. Там же, у самой кромки мерцания, лежало бессознательное тело прекрасной смертной женщины. Женщина эта была уже не так юна, но еще не достигла средних лет. Ее тело казалось истинным воплощением красоты и изящества, а лицо было лишь немного менее прекрасным благословенного лика Темной Лии. Длинные темные волосы выбивались из-под кожаной перевязи. Грудь и еще плоский живот прикрывали нашитые на одежду кожаные пластины. В одной из маленьких крепких ладоней лежал посеребренный меч с рунической вязью по всей длине клинка. Тот самый меч, который вместе с одеждой исчез после того, как Альвах оказался внутри сферы.
Альвах смотрел на собственное женское тело, что продолжало лежать под защитой сияния, и в нем мешались чувства настолько противоречивые и разные, что, казалось, суть сферы вокруг него пошла рябью. Должно быть, сила страстей человека была такой, что обратила на себя внимание самих Предвечных. Зазвучавший женский голос обращался снова к нему.
– Ты, должно быть, смущен, - судя по тону, Темная Лия ободряюще улыбнулась. Однако так ли это было, Альвах не увидел. Взгляд смертного был по-прежнему прикован к не изменившемуся телу, и даже настолько высшее внимание оказалось бессильным отвратить его от этого зрелища.
– Сюда, к нам проникнуть может только дух. Но не бойся. Едва ступишь за грань - вновь очнешься во плоти. Жизнь твоя будет продолжена.
Отчего-то последнее вывело Альваха из состояния недомыслия и оцепенения.
– Прислужники хаоса, которые толкутся в двух десятках шагов, оборвут мою жизнь, едва я отойду от... отсюда, - он говорил медленно, стараясь скрыть горечь разочарования от несбывшегося.
– И если так... да свершится ваша воля надо мной. Но... простите мою дерзость... я проделал долгий путь сюда. Можно... хотя бы узнать... зачем я был нужен... отцу и матери всего сущего?
Горькая тоска пересилила страх и благоговение. Он поднял взгляд.
Оба Предвечных
– Справедливо, - наконец, проронил Лей.
– Ты не должен преклонять колени, - лицо благой и прекрасной сестры самого Светлого было таким, каким представляли его в своих проповедях священники темной половины мира. Лия излучала доброту, участие и покровительство - то, что люди приписывали женскому началу до разрыва Предвечных.
– По твоим речам, ты принимаешь нас за Творцов. Но мы - не Творцы. Мы - только Предвечные...
– Недостойные. Быть. Даже. Брошенными в прах!
Альвах послушно поднялся. Уловив в обращенных к нему речах то, что могло сойти за приказ, он повиновался по старой воинской привычке, что намертво въелась ему под шкуру. Хотя кроме пожелания не преклонять коленей больше не понял ничего.
– У нас. Есть. Время. Рассказать ему.
– Ты прав, мой брат, - сам голос Темной Лии, в котором слышалась материнская забота, словно помалу лил целебный бальзам в источенное многолетней мукой существо смертного романа.
– Мы можем рассказать. Ведь долгое время мы надеялись на избавление... только с его помощью.
По-прежнему непонимающий, Альвах не выдержал и вновь поклонился прекраснейшей из всех виденных им женщин, чей облик, в противоположность имени, был словно пронизан светом.
– Я всегда был предан Светлому... и тебе, благая Лия. Да простят мою дерзость Предвечные мира сего... Дозволено мне будет узнать... какой помощи вы ждали от меня..?
Он умолк на полуслове, потому что Предвечная Лия сделала шаг в его сторону. На глазах у Альваха вокруг силуэта праматери мгновенно проступила тонкая сеть из нечистого серого цвета. Сеть эта была сплошной, будто Темная стояла внутри скорлупы большого грязного яйца. Краем глаза гость увидел Светлого Лея, который поднял руку, едва не касаясь пальцами поднятой руки такой же скорлупы - но вокруг себя самого.
– Мы заперты здесь, смертный Марк, - голос Лии, добрый, величественный и спокойный, едва заметно дрогнул.
– Очень, очень давно. Наши силы... почти на исходе. И нет никакой надежды на избавление... без участия извне.
***
– Люди почитают нас, как Творцов мира и всего сущего. Но это заблуждение. Жизнь сотворена не нами. Мы - только исполнители Его воли. Воли настоящего Творца. Того, Кто создал - смертных, чтобы вы заселили мир. И бессмертных - защищать Его творения...
Голос Темной Лии был тих и журчал, подобно ручью. Альвах, который уже давно сидел, скрестив ноги так, чтобы прикрыть все то, что у людей считалось достойным сокрытия, исподтишка наблюдал за ее прекрасным лицом, которое было много совершеннее того, что он каждодневно видел в собственном зеркале. Хотя многие, кому посчастливилось увидеть принцессу Марику воочию, могли бы искренне поклясться, что женщины прекраснее отыскать было попросту невозможно. Однако теперь роман мог убедиться, насколько неверной была бы такая клятва.