Игры престолов. Хроники Империи
Шрифт:
И голос, живущий глубоко внутри, насмехающийся, язвительный, который часто шептал ей бессонными ночами: «Пройдёт совсем немного времени и твоё глупое упрямство надоест ему», отступил, наконец, потому что Гюссхе решила – она обязательно станет достойной женой Великому Дракону. Пусть без любви, но никто не посмеет сказать, что он выбрал дурную женщину. Она заставит Хаффи забыть о других, даже если в её сердце по-прежнему будет царить пустота, не заполненная искренним чувством.
Раздвижные двери в палату распахнулись… Гюссхе замерла на пороге, не в силах сделать ещё хоть один шаг. С’хленн горестно
– Хьон, твои волосы…
Араши, полулежавший на больничной койке, опираясь на высоко поднятые подушки, с лёгкой улыбкой взъерошил свои короткие волосы, ставшие абсолютно белоснежными, беспечно сказал:
– Так мне идёт больше, верно?
С’хленн истово закивал, но по щекам ребёнка катились предательские слёзы. Бросив странно беспомощный взгляд в сторону Гюссхе, Араши поманил ребёнка к себе, усадил на койку, вытирая горячими пальцами влажные дорожки на щеках сына:
– Всё в порядке, С‘хленн. Твоего хьона не так то просто отправить во тьму.
Детёныш согласно зашмыгал носом. Араши потрепал сына по тёмным кудрям:
– Однажды ты станешь высоким, сильным и бесстрашным хафесом, выше даже своего хьона…
– Я не хочу быть выше! – Возмущённо хлюпнул С’хленн и Араши против воли рассмеялся над этим порывом. Он чувствовал странное облегчение от того, что детёныш, наконец, позволил своим чувствам прорвать блокаду многолетней скорби и вырваться наружу в слезах. Да, хафесу не положено плакать, но ребёнок и не был воином.
– Слёзы мужчины – большая драгоценность, – тихо сказал Араши, обнимая мальчика. – Поэтому плакать можно и даже нужно в тех случаях, когда это необходимо.
– А сейчас? Сейчас можно?
– Ну, поскольку никто не умер, полагаю, это излишне.
– Как бы человеческое воспитание не превратило будущего хафеса в девчонку. – Раздался чуть насмешливый женский голос и Хаффи поднял глаза на свою невесту. Гюссхе была очень бледной, тени утомления и переживаний собрались под её изумрудными глазами, выдавая истинное волнение, но, несмотря на это, она по-прежнему была прекрасна, ослепительна, божественна, словно ожившее произведение искусства… и настолько же холодна.
– Думаю, до этого не дойдёт, – преувеличенно бодро хмыкнул Араши. – А что скажешь ты, моя хэйна? Разве подобный цвет волос не делает меня более представительным и солидным?
Он спросил это, стараясь казаться равнодушным, но Гюссхе поняла – для Хаффи действительно важно знать её мнение. Стараясь не выходить из созданного образа, строптивица ответила:
– Ваш облик идеально подходит целям. Полагаю, это тоже часть вашего коварного плана по обольщению народа хсаши.
– О, С’хленн! Похоже, госпожа схей-фьял только что сделала мне комплимент!
Гюссхе жарко вспыхнула, по-новому оценив сказанное. Конечно, Хаффи заметил сарказм, но предпочёл повернуть её слова по-другому и был вознаграждён проказливой улыбкой сына.
– Моя сладкая хэйна, – Араши продолжал обнимать ребёнка, но взгляд его сделался вдруг серьёзным и цепким. – Я молю о снисхождении к тому затруднительному положению, в котором нахожусь и прошу о переговорах.
– Переговоры? – Насмешливо приподняла брови Гюссхе. – Насколько я знаю, это возможно лишь между противоборствующими
– Так и есть. Давай приостановим нашу маленькую войну хотя бы на несколько часов.
– Что ж, будет крайне любопытно узнать, о чём Хаффи собрался поговорить.
Араши подозрительно просиял, так что Гюссхе даже озабоченно оглянулась – не стоит ли у неё за спиной ещё кто-то, кому Великий Дракон мог так радостно улыбнуться.
– Тогда тебе и С’хленну следует подождать меня в холле. Мы совершим небольшое путешествие, чтобы никто не посмел помешать такому тонкому политическому процессу, как наше примирение.
– Временное, – въедливо уточнила Гюссхе. Ответом ей послужила ещё одна улыбка.
Уже ожидая Хаффи в назначенном месте встречи, женщина с тревогой размышляла над тем, что именно имел в виду Араши под словом «переговоры», так что за то время, которое прошло до появления Змееглазого в холле, Гюссхе успела придумать и тут же отвергнуть тысячу вариантов предполагаемого развития событий. Однако герцог Йонен смог преподнести ей сюрприз. Взмахнув рукой он создал арку портала, объяснив:
– Это – проход между мирами. Там, куда мы сейчас отправимся, мой статус не изменится, так что нет поводов для беспокойства. С’хленн, согласен прогуляться?
– Я с тобой, хьон!
Араши протянул ладонь Гюссхе, вопросительно приподняв золотистые брови. Женщина не долго боролась со своими опасениями и страхами. В ней всегда жила страсть к приключениям, выражавшаяся до селе в целой горе прочитанных романов, но она и думать не могла о том, что когда-нибудь в её жизни сможет произойти нечто такое, о чём даже не грезилось героиням приключенческих историй. Вся её жизнь оказалась разделённой на две половины – в первой она была послушной благовоспитанной эссой, покорной дочерью своего деспотичного и властного отца, и единственное приключение, которое ожидало её – переезд в дом мужа, а всё своё дальнейшее существование она была обречена разглядывать в зарешёченные окна поместья супруга тот кусочек неба и парка, что был доступен взору, но после похищения для Гюссхе наступила совсем иная жизнь, полная волнений, сильных эмоций и переживаний, которых она никогда бы не узнала, если бы не Араши Йонен. Человек, наместник богов, обладатель чужой, непонятной силы… И в этой реальности, что он создал для неё, Гюссхе ожидало ещё одно приключение, так что узкая ладошка женщины оказалась в плену горячих пальцев Змееглазого и он шагнул в золотистое марево разделителя миров, увлекая их за собой.
+++
…Всё, что происходило дальше, напоминало причудливый сон. Они оказались в чужом доме, в огромном зале, где прозрачные окна высотой от пола до потолка, выходили на панораму пёстрого города, расположенного на холме и утопающего в зелени искусственных садов, чьи висячие белокаменные террасы ступенями спускались к побережью океана, сверкая на солнце многочисленными водопадами. Гюссхе никогда раньше не видела океана. Она родилась, выросла и жила на Ал-Хиссе, чей суровый засушливый климат не предусматривал наличия обширных открытых водоёмов, так что ничего удивительного не было в том, что и она и С’хленн с восторженными возгласами приникли к окну, в то время как Араши разговаривал с кем-то из подоспевших слуг.