Игры с адреналином
Шрифт:
Смотрит на прохожих. Не общается. Правда – не может, и это его извиняет в какой-то мере. Но владельцы кафе довольны. У каждого такого заведения должны быть свои знаменитости. В Москве в кабаках привечали юродивых и прочих разных идиотов.
Поэтому зачастую вечером француженка и говорила мужу, другу или просто подруге:
– Пойдём сегодня к Луи. Посмотрим на русского. Очень уж он большой оригинал.
Вот этот наш оригинал и вышагивал суетливо километры в своей квартире, пытаясь привести мысли и чувства из хаотического состояния в любое другое. И заставить себя наконец не повторять бесконечно русское «…а если, то…», а взяться
Пересилить себя и вековую русскую лень удалось. Процесс, как говорил наш первый президент, пошёл.
Итак, к приезду Барышень квартира была убрана, запас продуктов закуплен, постельное бельё приготовлено. Ждали-с. Барышни оказались деятельные. Так, к удивлению Мужчины, душ и ванна им не понадобились совершенно. «Ну, может, у современной молодёжи так принято. То есть в том смысле, чтобы небольшая телесная отдушка от неумывания была бы. Это по-своему возбуждает», – думал Мужчина, в некотором замешательстве приготовляя для Барышень утренние гренки.
Этот приезд Барышень Мужчину волновал. Во-первых, ему хотелось поговорить. По-настоящему он разговаривал с собакой, которая приехала из России вместе с ним. Больше никто в его окружении русского языка не понимал. Поэтому и темы были намечены: культурная жизнь столицы, литературные новинки, политика, жизнь вообще и дружба в частности.
Последнему направлению беседы, дружбе то есть, Мужчина придавал особое значение. Он разработал тончайший и вернейший, в его понимании, план овладевания Барышнями. Полное отсутствие «женского полу» сделало Мужчину нервным, легкоранимым и подозрительным.
«Теперь, – думал он, – в эпоху ихней сексуальной революции доступ к телу Барышень будет, думается, возможным и не очень сложным».
Барышни же этих мыслей Мужчины не знали и были заняты исключительно задачами двухсуточного овладения Парижем по схеме «нон-стоп». При обсуждении планов и программ экскурсий всё время слышалось: «Анжела это не велела. Анжела сказала: сюда – в последнюю очередь. Ох, Анжела этого не одобрит». И так далее.
Мужчина сделал вывод, что Барышни боятся начальницы, Анжелы. Судя по всему, дама была сурова, жестока и требовательна. Барышни же, вернувшись после первого дня овладения столицей Франции без ног, естественно, тихонько готовили ретираду. Иначе говоря, по старому студенческому, да ещё и российскому, обычаю было ими решено начальника Анжелу надуть. Самым бессовестным образом. Поэтому в список увиденного за эти сутки было внесено: прогулка на пароходике, Бурбонский дворец, Вандомская площадь, Гранд-опера, дворец Шайо, Дефанс, Дом инвалидов, Елисейские Поля, Консьержери, Лувр, Мадлен, мост Александра III, Музей д’Орсэ, статуя Генриха IV, Нотр-Дам, Отель Клюни, Пантеон, Эйфелева башня.
Барышни решили, что всё это они прочтут по путеводителю для доклада строгой Анжеле, а сами отправились в кафе, где и провели почти весь следующий день, попивая чай и кофий, поглощая круассаны и активно пользуясь бесплатным туалетом. Что говорить, жизнь есть жизнь.
А планы Мужчины постепенно рушились. В первый вечер собеседования о русской литературе, театральной Москве и политической жизни столицы практически не состоялось. На все вопросы Барышни, лихо пробуя суп, сваренный с огромным трудом Мужчиной, отвечали ему на каком-то своём, птичьем языке.
Из литературы отметили какую-то Дашкову – «прикольно». И Улицкая тоже у них пошла «в кайф».
О консерватории
Мужчина слушал всё это с испугом, но послушно кивал головой, всем своим видом показывая, что, мол, тоже не отстал от молодёжи, что всё в кайф и стебаться так стебаться – кто же против. Что всё это значит, он не понимал, но держался из последних сил. Ещё бы – впереди была ночь! Была разработана программа обольщения. Уж Бог с ним, с этим «приколом и кайфом», лишь бы программа была выполнена.
Ночь наступила же сразу и внезапно. Барышни разошлись по гостевым комнатам, а Мужчина отправился в свою опочивальню, оставив дверь открытой. Перед отходом в сон беседа им всё же была проведена. Было рассказано с душещипательными подробностями о полном и жутком одиночестве. Отсутствии какого-либо внимания по части интимности с французской стороны. А жизнь-то – вот она. Мол, она идёт, а мы не молодеем. В том смысле, что не стареем, мол. И всё же… Подобную ахинею Мужчина излагал в течение минут сорока. Барышни вежливо ахали, охали, возмущались, как же, мол, так. Вы же ещё совсем хоть куда. Куда, мол, смотрят эти недалёкие француженки. Конечно, всё это не в кайф. А просто какая-то лабуда.
Мужчина радовался и напоследок отметил, что дверь, мол, в его «светёлку» открыта и гостьям, или скорее гостье, будут более чем рады.
Ночь наступила.
Мужчина не засыпал и потихоньку терзался мыслью о соответствии желаний с возможностями. Всё-таки уже не 30. И даже не 50. И даже не 70. А если?! А вдруг?! А как?! Но все волнения и страхи улетучились, когда около двери в темноте послышалось шлёпанье босых ног и нежный шёпот Барышень:
– Нет, ты иди первая.
– Нет, ты.
– Да ты давай, ты посмелее. И тихонько, а то разбудишь неожиданно. Можно так напугать, что всё остальное не в кайф будет.
Мужчина напрягся весь как скрипкина струна. Только одна запоздалая мысль беспокойно металась по черепной, достаточно облысевшей, коробке: «Только бы не выпали челюсти в процессе любви». Он точно решил, что кричать не будет. Будет мычать. Так оно даже сексуальнее. Топтание босых ножек продолжалось какое-то время, пока шум спускаемой воды и прочие звуки не подтвердили самые худшие опасения Мужчины. Барышни, говоря ихним птичьим языком, залудили в туалет. А осторожничали в силу остатков полученного в детстве хорошего воспитания, растерянного по институтам да университетам, по дискотекам да тусовкам, когда всё было прикольно, жизнь была в кайф и ещё не знали Барышни, что жизнь может быть и «шнягой».
И постепенно все уснули. Даже Мужчина. Огорчённый до крайнего предела, он просто провалился в ночь и только под утро осознал, что же произошло.
После дружного посещения барышнями туалета все и вся постепенно, по-разному, начали погружаться в сны.
Мужчина от шока и эмоционального стресса засыпал быстро. Вернее, не засыпал, а проваливался в никуда, иногда уже в полусне тихонько всхлипывал. Так же тихонько всхлипывал и постанывал старый пёс. Его место на диване было занято одной из Барышень, и он переживал очень. Бродил по комнатам, кряхтел, вздыхал, ложился то под стол, то в угол, но хорошо и комфортно ему не было. Нет, не было. Уж шестнадцатый год пошёл. Не мальчик, стало быть. Пёс страдал.