Игры с призраком. Кон третий.
Шрифт:
Добиться встречи с королем и все рассказать?
Нет! Он не понял что перед ним жена, знать не хотел, не слышал и не видел, калекой сделал, и все потому что от ярости ослеп! Не слышал? А Кирилл никогда Анжину не слышал, но разве меньше оттого любил? И неужели любовь базируется лишь на глупом слышу и не слышу, а как же чувствую? А как же то, что чувствует она? Как живет, чем дышит, что в душе у нее, в конце концов?! Неважно, да? Клон.
Клон!
Устроил же Паул! Впрочем, братья друг друга стоят!
Анжина умерла? Пусть считают мертвой,
Он тоже, хорош! Ведь сразу было ясно — не клон — Анжина! Она ведь говорила! А он не верил. И Коста с его увереньями…
Стоп!
Шерби поднялся и закрутился по столовой соображая: кто же тогда лежит в Полесье? Клон? Тогда как Коста мог спутать ту и эту Анжину? Намеренно, не специально? Что придумал Паул опять на голову королевы? Вживил ей чип? Убрал его из клона? Когда успел, как? К чему эти изуверские действия и столько затрат? Чего он добивается? Страданий? Тогда он должен быть рядом, чтобы лично видеть, как Ричард сгорает от тоски и истязает ту, о которой скорбит. Наблюдать, как Анжина чахнет и слабнет, как подвергается давлению и третированию со стороны любимого мужа. О, да, на это Паул вполне способен. Тогда он должен быть здесь, среди своих.
— Что-то случилось? — спросила женщина, услышав шаги Кирилла, что бродил вокруг стола.
— Ничего.
К чему ее беспокоить? Он все сделает, чтобы она больше ни о чем не тревожилась и ни в чем не нуждалась. На Энту увезет. Да, это выход. Там ни Паулу ни Ричарду ее не достать, хотя последний и пытаться не станет. И хорошо, и к лучшему. Кирилл вызовет Яна и он поможет Анжине. Все будет хорошо. Все будет хорошо!
Кирилл сел рядом с женщиной и вложил ей в руку яблоко:
— Кушай…
Яблоко.
Анжина почувствовала яблочный аромат и, показалось ей, что рядом кто-то хорошо знакомый. Парень с разудалым видом грызет семечки, сидя рядом с ней на лавке. Солнце светит. Невдалеке слышно как бьет по наковальне молотом кузнец, ржут кони, лязгают клинки и посмеиваются мужи, девушки переговариваются. И так спокойно на душе, так хорошо, что сердце щемит.
С ней ли это было? Есть? Где и когда?
Уйти туда бы навсегда.
Голова нещадно начала болеть, рука ослабла, выронила плод.
— Анжина?
Проклятое имя.
— Я не Анжина, — прошептала, прильнула к Шерби, обвив руками шею и, уставилась перед собой. Во мраке, что плыл перед глазами, опять как тени замелькали образы иной земли и мира, в котором благость. — Кони… Они летят и ветер им как друг.
Кирилл нахмурился, застыв: о чем она? В себе ли? И как доверчиво прильнула…
— Анжина, с тобой все нормально?
— Там кони.
— Кони? — обернулся и увидел лишь стену с голограммой водопада, софу. И понял, что все хуже, чем он думал. Но верить в то, что Анжина уходит от реальности, не хотелось. Слишком больно и страшно осознавать, что ты к этому причастен, и ничего не можешь сделать, не в состоянии хоть что-то изменить,
— Не пугай меня, — прошептал, моля.
Женщина смотрела в одну точку и улыбалась — она не слышала его.
У Кирилла горло перехватило от жалости и злости на весь мир. Что за несправедливость?!
— Ты не могла сломаться. Не ты! Анжина? Посмотри на меня?! — встряхнул ее. Она сжалась, побледнела испугавшись. — Да, что с тобой, Анжина?!!
Лучше бы он молчал.
Женщина зажала уши, зажмурилась, задрожала.
— Прости. Я не хотел тебя пугать. Ну, успокойся. Анжина?
Кирилл и сам не на шутку испугался, заволновался, обнял ее, пытаясь успокоить. А сам ругал себя: грубиян! Чем отвлечь ее теперь?
— Давай сыграем в шахматы? — брякнул первое пришедшее на ум.
— В шахматы? — очнулась. Пробежала пальцами по его лицу. — Кирилл?
— Да.
— Извини… Со мной, что-то происходит… не знаю…
— Пройдет, — по голове погладил, а самому хоть плачь — смотреть на любимую не выносимо больно.
— Уверен?
— Да.
— А Ричард?
— Что?
— Уверен?
— В чем? — нахмурился: этот тут причем?! Мало натворил?!
Анжина потерла висок, пытаясь поймать ускользающую мысль и, не смогла, пожала плечами:
— Забыла.
— Значит, неважно.
— Наверное. Странно чувствую себя… Ты Кирилл?
— Кирилл, — зубами скрипнул: что за мука! Хочется закричать, сорваться, но нельзя пугать. — Ничего страшного, — заверил то ли ее, то ли себя. — Пройдет. Ты сильная, справишься.
Знать бы еще, что случилось, отчего она такая? Лихорадка, вчерашний сердечный приступ? А что ему причиной послужило?
— Ты вчера выходила из комнат? — заподозрил, что дело не обошлось без потрясения. И лишь один человек мог серьезно и так быстро сломать ее психику. Тот к кому глубоко привязаны, всегда бьет сильнее всех.
— Выходила?… Куда?
— Вспомни, пожалуйста, вчера, до того как тебе стало плохо, ты выходила их комнат?
— А мне было плохо?
Кирилл вздохнул, с минуту рассматривал потолок, набираясь терпения.
— Было, — сказал спокойно, хотя хотелось крикнуть и встряхнуть Анжину, чтобы пришла в себя, перестала пугать его и вести себя как ненормальная.
— Что «было»?
Шерби понял, что еще одно слово, и он сорвется. Подхватил женщину на руки и отнес в спальню:
— Будем играть в шахматы! — постановил. И закружил по комнате, впечатал кулаки в стену: какие к чертям, шахматы?!!
— Лучше погуляем.
— Погуляем? — покосился на нее: конечно, только в таком состоянии тебе и показываться за пределами этих покоев. Всласть посмеются служащие, Крис вдоволь поизголяется.
Но должен быть какой-то выход? Какие-то лекарства?
— Ты одна побудешь?
— Зачем?
— Мне нужно не надолго уйти. Я быстро вернусь. Посидишь одна?
— Конечно.
Шерби с сомнением посмотрел в ее глаза, и нехотя пошел на выход:
— Только не уходи, договорились?
— Хорошо.