Игры с призраком. Кон третий.
Шрифт:
— Вряд ли, — оттолкнула. Мечи разошлись и с лязгом опять сошлись, искры секлись, так рубились.
Кирилл спокойно стоять не мог — видел — Богутар сильнее, понимал — положит тот Халену, одна у него цель. Но Миролюб плечо ему сжал: держись, муж ведь, не девка.
— По чести все.
— Положит!
— Нет. Обиду посестре не чини, век не простит. Кровью она позор свой смывает. Не дашь — жизнь ей искалечишь. Вот воины кнежа стоят не лезут, и ты не лезь. Всем ведомо — свои у них дела!
Шерби руки в карманы сунул, чтобы
Над ухом свистнуло, ожгло чуть плечо — Халена отскочила, руку сжала и на ладонь глянула — кровь.
— Ты — баба, как не бегай, ты женка! — бросил Богутар.
— А чести и мужеству почхать на пол. Они либо есть, либо их нет. А нет и жить не стоит ни женке ни мужу! — процедила, зеленью глаз облив и ринулась на него. Ушел легко, но недалеко.
— Твоя честь! Давно моя, Халена! — засмеялся. — Десять ночей ты спала со мной, десять ночей я познавал тебя и не раз! Твоя честь моя, Халена!
— Это не честь, это тело, всего лишь гребанное тело. Прах оно, не ты, так старость возьмет, а в итоге все равно кострищу погребальному достанется, как и твое. А вот что ты унесешь с собой, уходя? Что оставишь здесь? Память поганую? С чем к предкам придешь, как в глаза им посмотришь?
Кнеж дернулся, взгляд холодным стал, гневным.
Клинки сошлись, опять разошлись, один удар, второй — кружили Богутар и Халена, мечами сходясь.
— А тебе нравилось подо мной! — решил разозлить ее кнеж, но разозлился лишь Кирилл — побелел скулами, взглядом давя урода.
— Телу, Богутар, ты опять спутал — телу.
— Ты выла от радости подо мной!
Халена улыбнулась, видя, что тот дрожит от ярости и бессилия:
— Я ошиблась — ты не червяк — ты щенок, молодой, глупый, живущий на инстинктах — пожрать и потрахатся.
И кинулась к нему, делая обманное движение влево. А сама ушла вправо и вниз, взмахивая клинком. Приземлилась у ног кнежа на песок, на колени и срезала порты вместе с причинным местом одним взмахом. Меч же кнежа, что он только занес, стал очень тяжелым в руке и не пошел вверх, потянул его вниз.
— Еее! — согнуло Кирилла невольно. Не ожидал он такого от Анжины. Миролюб же мстительно усмехнулся: а и права!
Богутар же еще не понимал, что произошло. Осел на колени, зажимая пах и хмурился, глядя на стоящую над ним женщину, силился что-то спросить, но сил не было.
— Дай тебе Бог выжить. Может, тогда ты поймешь, что тело и инстинкты, а что душа и чистота сердца. И разницу между любить и желать узнаешь.
Стряхнула кровь с клинка и пошла к друзьям.
Богутар рухнул на песок и закричал — боль нахлынула, ярость от осознания, что его оскопили. Его окружили его воины, потащили прочь, и долго звериный вой стоял за спиной Халены.
— Жестоко, — заметил Кирилл и обнял женщину, притянув к себе.
— Но верно, — подметил Миролюб.
Она не знала, права или нет, но больше стыд ее не мучил. Стало легче.
— Кажется,
— По нашим обычаям, Халена таперича не мужняя, — подтвердил гридень.
— Надо спешить, — бросила: есть еще одно дело, и оно более важное, чем сотня Богутаров и взаимоотношений с ними. — Эх, упредить бы мирян!
Но время поджимало и выход один был — встать заслоном самим.
К ночи они нашли лодки — в ряд на песок вывезены были — любую выбирай.
— Придется своровать, — бросила Халена.
— Потом как-нибудь грешки замолим, — парировал Кирилл. Вместе с Мролюбом двигая суденышко к реке. "Если выживем", — подумал.
Глава 27
К закату они добрались до излучины, высадились на берег и огляделись. Красивые места. И для нападения удобные.
Кирилл толкнул лодку, отправляя ее вниз по течению — плыви, нам ты больше не понадобишься.
Все трое встали на берегу, глядя на каменистый плес и тот берег, в который углом упирался холим, раздвигая собой лес.
— Вот оттуда и повалят, — заметил Шерби. Халена кивнула: согласна, самое удобное место для переправы.
И воткнула в песок и камни меч — чтобы не случилось, она отсюда ни шагу.
— До наших рукой подать, — бросил с грустью Миролюб. Халена ему руку на одно плечо положила, Кирилл на другое:
— Иди-ка ты паря, предупреди князя.
Миролюб тяжело посмотрел на него, потом на посестру и стряхнул их руки:
— Втроем сюда пришли, втроем если надобно, к Моране отойдем. А упредить все равно не успею.
Кирилл переглянулся с Халеной и оба понимали — прав. Час-два и здесь будут ярлы. И троим их не удержать.
— Тупо троим погибать, — заметил тихо, задумчиво поглядывая на воды реки.
Как жизнь-то странно обернулась — вроде и не жил еще, а уже умирать.
И усмехнулся, с прищуром подставляя лицо заходящему солнышку:
— А хорошо-то как! Халена, иди…
— Мое место здесь.
— Я это уже слышал…
И вдруг по взгляду ее абсолютно отчетливо понял — на это место, на этот берег, на эти камни и в эту последнюю сечу она и стремилась. Не отдыхать, не в себя приходить — умереть она сюда прилетела.
Застыл, не зная, что сказать, а она как мысли услышала:
— Я знала, что здесь моя жизнь может кому-то пригодиться. Знаешь, это высшее счастье, умереть за честь, свободу и справедливость, умереть в справедливом бою за высокую и очень нужную оставшимся в живых цель. Я здесь это поняла, там, на камнях Вышаты. Не хочу я умирать больной и увечной, в постели. Пусть миг остался, но он должен быть прожит с толком, пусть смерть, но за дело. Вот так, Кирилл, — улыбнулась ему светло и мужчина не нашел что ответить.