Игры Сердец. Противостояние
Шрифт:
А затем были новые ахи-охи от мамы Арджуна, Сафы и даже дядюшки Вишала. Глядя на то, как все обступили кровать его малявкой, бесконечно задавая одни и те же вопросы (причём от Киары требовались только связующие междометия – родственники и так прекрасно общались между собой), Рэйтан не выдержал:
– Ну, всё, хватит! Сколько уже можно расспрашивать о здоровье, когда и так видно, что она слаба! – возмутился он. – Я думаю вам пора по домам.
Искреннее недовольство отодвинутого на задний план мужа прозвучало с такой ревностью, что услышав его, заулыбались все. Родственники начали хитро
– Рэйтан Деон Арора желает остаться со своей женой наедине, – понимающе протянул Арджун и Арора наградил его пылающим взглядом.
«Мог бы и сам догадаться!» – было буквально написано у него на лбу, и Киара в ответ залилась жарким румянцем, видя понимающие ухмылки родни. Ситуация стала более чем двусмысленная, но её муж не смутился.
– Так и есть, – безапелляционно заявил он. – Я уверен, у вас у всех дома есть чем заняться. А если будут желающие навестить Киару ещё, то они смогут это сделать в следующий раз. Завтра!
– Есть, есть такие желающие, – пропел в ответ его белый брат, хитро подмигивая, однако к выходу направился и прихватил с собой, увлекая за плечи, говорливую маму.
За ними потянулись остальные, и Рэйтан вздохнул с облегчением: наконец-то! Однако радость его была преждевременна: осталась дади, которая дождалась-таки своего звёздного часа. Она непременно хотела поговорить с Киарой наедине, но Рэйтан отказался выйти из палаты, тем более что жена глянула на него таким шокированным и беспомощным взором, что он не вышел бы даже под дулом пистолета. Не зная чего ждать от своенравной и властной бабушки мужа, Киара была поражена ещё больше, когда дади начала извиняться. Она почти плакала. Этого, впавшая в оцепенение Киара от неё никак не ждала! Слушая, с каким трудом женщина подбирает слова, пытаясь вымолить прощение, она с ужасом думала, что ей всё это снится. Конечно же, прощение дади было дано, и женщина вышла из палаты с чувством, будто отпустила грехи, изменившись в лучшую сторону.
– На твоём месте я бы помучил её, – сказал Рэйтан, как только дверь закрылась за дади.
Проводив родственницу тяжёлым взглядом, он испытал облегчение, когда она, наконец, вышла. В отличие от Киары он не был так изумительно добр и не простил дади в её скоропалительном раскаянии.
– А? – переваривая мысль о поведении дади, Киара его даже не сразу поняла.
– Я о дади. Ты слишком быстро простила её. Она причинила тебе так много зла. А уж сколько гадостей наговорила! На твоём месте я бы не простил.
«И не прощу», – мысленно добавил Рэйтан.
Он смотрел так внимательно и испытующе, что Киара невольно смутилась. Поправила выбившуюся из причёски прядь волос, а потом нервно завела за плечо соскользнувшую с шеи дупатту. Благодаря усилиям медсестёр и догадливой нани, сообразившей передать в больницу немного её одежды, она была одета в симпатичный сальвар камиз и даже причёсана, что её очень радовало. Не хотелось предстать перед мужем страшилищем, хоть и случалось это после беспамятства. Качнув головой, Киара неопределённо пожала плечами. В глубине души она понимала обоснованность слов Рэйтана, но в тоже время знала: поступи она так – в смысле
– Значит, вот такая я глупая, Рэйтан-джи, – застенчиво пробормотала она, и муж растроганно на неё посмотрел. – Всегда прощаю. Не могу долго держать в себе зла.
Встретив слегка ироничный, по-доброму насмешливый взгляд мужчины, она вспыхнула, готовая отстаивать свои убеждения.
– Не знаю, как объяснить! – вскричала она, и Рэйтан старательно спрятал в уголках губ улыбку.
Киара могла ничего не говорить. Он прекрасно понимал её. Понимал и принимал такой, какая она есть, не желал в ней ничего менять и заранее знал, что дади будет прощена в ту же секунду, едва запросит о таком прощении, но вот сам поступить подобным образом вряд ли бы смог.
– Да, я не могу долго злиться, – подтвердила малявка, не подозревая о его мыслях и продолжая доказывать, сопровождая слова активной жестикуляцией. – А ещё я не хочу делать человеку больно, кем бы он ни был. И если я чувствую, что он искренно раскаивается, то злости во мне не остаётся вовсе. Все обиды испаряются, да они и обидами как-то сразу перестают быть.
Киара помолчала, чуть насупившись и обдумывая ощущения. Покосилась на мужа, который слушал внимательно и не перебивал. Ободрённая безмолвной поддержкой Арора, она продолжила:
– Вы правы, дади наговорила мне много плохих слов. И поступки совершала ужасные. Но теперь она раскаивается – я точно вижу, что раскаивается, а потому не могу злиться. Думаю, в таких случаях людей нужно обязательно прощать, иначе у человека рушится вера в себя. А так же в тех, кто его окружают, в возможность начать всё заново. А этого никак нельзя допустить!
– Даже в ущерб себе? – Рэйтан чуть приподнял брови, неуловимо поддразнивая жену, и она тут же попалась.
– Не в ущерб!
Малявка лучисто улыбнулась в ответ, так, что у него замерло сердце.
– Понимаешь… – забывшись, она перешла на интимное «ты» и Рэйтан дополнительно растаял, будто его тёплой рукой по сердцу погладили. – Каждый раз, когда я вспоминаю те обидные слова и дела, что делала дади, мне больно, очень больно! И каждый раз, сколько не вспоминай, больно так же, словно это было вчера. Но я не хочу носить эту боль в себе. Ведь если её не отпустить, то она как тьма – будет жить вечно, поглощать. А так… – девушка помялась, – когда я простила дади, то почувствовала себя словно птица, улетающая на свободу. Не смейтесь! – Киара экспрессивно выставила впереди себя пальчик, чем немало позабавила его. – И в этом случае прощение стало отпущением обид и для меня тоже. Вместе с «прощаю», улетели и огорчения. На самом деле улетели!
Она засмеялась, радуясь удачно подобранному сравнению, пусть и звучало оно по-детски.
– Теперь я с лёгкостью могу жить дальше. Смеяться, дышать, забыть о неприятностях. Любить. – Киара чуть покраснела. – И если при этом моё прощение сделало другого человека счастливым, то я только «за». Так что никакого ущерба.
Последнее Киара договаривала, густо покраснев, так как устремлённый на неё взгляд мужа стал непередаваемым.
– Зря я, наверное, это сказала… – заворчала она совсем тихо, ёрзая на кровати, и Рэйтан усмехнулся.