Их было четверо

Гордашевский Петр Феофилактович

– Знаю, конечно, – улыбнулась девочка. – Ты думаешь, я уж вовсе ничего не знаю!

– Да, у Тимы есть такая черта: он воображает, что очень учёный, – медленно сказал Виктор.

– Ничего-то я не воображаю, – спокойно отозвался Тима. – Просто есть вещи, мне более знакомые, близкие, чем, скажем, тебе. А ты силён в других областях, например в киносъёмке. Вот и всё!

– Спасибо и на этом.

– Ты, кажется, опять взялся за старое?

Назревала ссора. Но Катя поспешила вмешаться.

– Слушай, Ван, – спросила она с

крайне важным видом, – а есть такие растения, у которых отсутствует хлорофилл?

– Есть, Это растения чужеядные – паразиты. Они живут на чужой счёт. Вот заразиха, повилика… Заразиха пристраивается к корням, а повилика обвивается вокруг стеблей каких-либо растений и высасывает из них соки. У неё вместо листьев какие-то чешуйки.

Ван что-то долго ещё объяснял, но Катя его не слушала. Она была довольна, что предотвратила ссору, а сейчас думала о чём-то другом. Она вынула из кармана цветастой юбки гребешок и стала расчёсывать свои длинные светлые волосы.

– Ты сейчас похожа на русалку, Катя, – сказал Тима. – Как в сказке Андерсена, помнишь? От зелёного света ты сама стала какая-то бледная, а волосы – зеленоватыми.

Катя разделила волосы на две пряди и начала заплетать косы.

– Куда девалась моя лента? Тима, ты не лежишь на ней?

Тима приподнялся, посмотрел:

– Какая она?

– Зелёная.

– Нету. Поищи где-нибудь возле себя. Куда ей деваться! – Тима снова улёгся.

Но лента словно в воду канула. Катя искала её, искала, наконец махнула рукой.

– Ну её, обойдусь и так. – Она соединила концы двух кос, вплела в них оставшуюся ленту, заложила косы вокруг головы и надела сетку.

Товарищи торопили её. Решено было пойти дальше, осмотреть лист.

– Ван, тащи запасный маяк, – сказал Тима. – Он мне все плечи оттянул.

Смеясь и толкаясь, путешественники покинули гостеприимную зелёную «комнату».

Сначала всем захотелось спуститься в самый низ. Путь лежал через удивительные пещеры. Своды и колонны их были наполнены хлоропластами, и они светились ярким изумрудом.

Внизу, в клетках нижней кожицы листа, хлоропластов почти не было. Они виднелись лишь в тех, что, изогнувшись дугой, оставляли между собой щели устьиц. Катя подошла близко к одной из них.

– Осторожнее! – закричал Тима. – Там пропасть!

Катя заглянула вниз и отшатнулась. Подскочивший к ней Тима схватил её за руку.

– Я же говорил! Не хватало ещё, чтобы ты свалилась!

– А что, разобьюсь?

– Нет, для этого ты слишком лёгкая. Просто улетишь! Ищи тогда ветра в поле! Так и будешь летать пылинкой по белу свету.

Девочка содрогнулась.

– Пойдём отсюда! – попросила она.

С самого низа путешественники должны были пройти сквозь толщу листа, чтобы выбраться на его поверхность.

Представьте себе, что вы попали в странный дом, где нет ни дверей, ни окон, ни лестниц. Для того чтобы из подвала пробраться на крышу, нужно карабкаться

по стенам к потолку, прорезать там люки, чтобы перейти в следующий этаж, и так далее.

Примерно таким образом путешественники поднимались в листе. Прорезать отверстия в стенках и в «потолке», передвигаться в протоплазме стало для них делом привычным, и они ловкое ним справлялись.

Попав в клетки «частокола», они поднялись к «потолку», пробираясь между зелёными комками. Комки эти ползли вдоль стенок клетки, увлекаемые током протоплазмы, и нужно было смотреть во все глаза, чтобы не получить хорошего толчка.

Миновав «частокол», путники оказались в одном из небольших воздушных промежутков, которые кое-где встречались здесь между клетками «частокола». Над ними был ещё тонкий и плотный слой – полупрозрачная кутикула.

– Потом вернёмся в одну из воздушных комнат, – решил Тима.

Поверхность листа была бугристая, неровная, но кое-где виднелись гладкие, блестящие «полянки», словно свежий лёд катка с зеленью в глубине.

– Солнце! – вскричала Катя. – Настоящее солнце!

Сбросив шлемы и костюмы, путешественники разбрелись в разные стороны.

Погода стояла тихая, тёплая – можно было гулять без опасений, что снесёт ветром.

– О, чуть было не забыл! – спохватился Тима и стал искать что-то в своём поясе. – Ребята, идите сюда, что я вам покажу!

Все тотчас прибежали. Тима велел им достать из пояса такую же трубку, какая была у него в руках. Оказалось, что это подзорная труба, только линзы были подобраны так, что уменьшали все окружающие предметы до таких размеров, какие они имеют в глазах обычного человека.

Путешественники прильнули к уменьшителю.

– Если плохо видно, подкрутите ободок, как в бинокле… – посоветовал Тима. – Ну, кто что видит?

– Я вижу канал, – сказал Виктор.

– А я – телевизионную башню, – сказал Ван.

– А я – поле с цветами, – сказала Катя. – Наверное, то самое, которое отделяет «домик» от парка.

Среди пышно разросшейся травы мелькали две детские фигурки в ярких платьицах. Это были девочки лет пяти. Одна – белобрысая, с короткими, туго заплетёнными косичками, смешно торчащими в разные стороны. Другая – тёмненькая, с гладкими, коротко остриженными в кружок волосами, с чёлкой.

Девочки то бежали вприпрыжку, то останавливались, чтобы сорвать цветок. В кулачке у каждой был зажат букетик.

Вот они одновременно схватились за один и тот же цветок. Он им, видно, так понравился, что каждая хотела украсить им свой букет. В Катином окуляре мелькали их сердитые личики, они что-то кричали друг другу. «Совсем как Тима и Виктор», – подумала Катя. Но вот белобрысые косички пересилили, отняли цветок.

Катя опустила уменьшитель. Её внезапно охватило острое желание оказаться там, с девочками; на неё напал страх, как тогда, в лаборатории перед чёрной блестящей плитой…