Их [колючая] роза

Эвис Инея

Какого…

Чёрт!

Надо бежать! Срочно!

Глава 1

— Эй! Куда собралась, малышка?

Один из преследующих схватил за руку и дёрнул на себя.

Я врезалась в широкий, почти каменный торс, ткнувшись носом в накаченную грудь. Высокий, сильный, надменный и злой. У меня не было шансов. Я не смогла бы дать отпор, будь у меня три чёрных пояса по карате и первый разряд в боксе. А у меня нет ни первого, ни второго и вообще никакого опыта рукопашного

боя.

Я чёртов фотограф, который оказался не в то время, не в том месте, да ещё и с камерой в руках.

— Ух, прыткая курочка… — раздалось сзади и я резко развернулась, благо здоровяк позволил совершить этот манёвр, не навредив собственной руке.

Второй бугай выскочил из-за угла, протяжно выдохнув. Провёл широкой пятернёй по длинной чёлке, убирая её назад.

— Курить завязывай и сможешь пробежать, не запыхавшись, больше десяти метров. — Пренебрежительно бросил тот, который держал меня за руку, только теперь ещё и прижимая спиной к своему телу.

— Да иди на хуй. — Поморщился второй. — Без тупых советов обойдусь.

— Ну и отхаркивай лёгкие дальше. — Развернул обратно к себе, запустил пятерню в волосы на затылке и запрокинул голову, потянув пряди назад. — Даже для ебли надо дыхалку иметь отменную.

В его светлых глазах загорелся тёмный, демонический огонь. Все мои внутренности задребезжали в паническом приступе. Меня начало потряхивать, как на вибротренажёре. Блондин почувствовал мой страх, словно хищный зверь, желающий не только полакомиться добычей, но ещё и довести её до сумасшествия.

Он криво усмехнулся, потянув волосы сильнее.

— Блядь, я сам дрожать начинаю, чувствуя, как тебя колотит. — Проговорил в ухо, глубоко вдыхая.

— Отпустите. — Полушёпотом проблеяла, совершенно потерявшись в собственном страхе.

Сердце колотилось так сильно, что казалось может пробить грудную клетку. От испуга, начала кружиться голова.

— Куда это? — склонив голову на бок, поднял скептически бровь. — Куда тебя отпустить?

— Я всё уничтожу… — дрожа подбородком, проговорила из последних сил.

— Конечно. — Приторно-ласковый тон, усыпляющий бдительность, но я понимала, что его согласие наигранное.

Он сдёрнул с моей шеи ремень, на котором висела камера, прошедшая со мной огонь, воду и медные трубы. Кинул её второму, который подошел настолько близко, что я ощутила спиной жар его разгорячённого бегом тела.

Он включил фотоаппарат, выпрямил руку, а первый повернул моё лицо к объективу. Щёлкнул затвор, мигнула ослепляющая вспышка.

— На память. — Хохотнул второй. — Охуенно смотримся. Давненько у нас бутерброда не было.

— Что значит, бутерброд? — окончательно осипнув, спросила, почему-то испугавшись этого простого слова.

— По глазам вижу, что и так поняла. — Первый продолжал держать мои волосы, но глазами блуждал по всему лицу и телу. — Да только мелкая, пиздец.

— Думаешь,

порвём? — спросил тот, что стоял сзади.

Его огромная ладонь легла на бедро и провела вверх жгучую дорожку. Остановилась на животе, обхватила за талию и прижала к такому же большому телу.

Я почувствовала твёрдый стержень, ткнувшийся мне в поясницу. От осознания того, что сзади ко мне жался возбужденный громила, на глаза навернулись слёзы.

— Не надо… — прошептала еле слышно, упираясь ладонями в грудь первого, в совершенно бесполезной попытке отстраниться.

Он провёл пальцами по щеке, стирая скатившуюся слезу.

— Меня больше возбуждает, когда просят… нет, когда умоляют трахнуть.

Я открыла рот, чтобы вновь попросить о пощаде, но второй поднял руку от живота к груди и сжал сначала одну, сбив моё дыхание, а потом переместился к другой.

— Вполне неплохо, для такой малявки. — Выдохнул в ухо, склонившись к шее.

Попыталась перехватить его руку, жамкающую мою грудь, но первый обхватил запястья одной только ладонью, да так сильно сцепил, что я поморщилась от боли. Поднял их вверх и завёл назад. Получилось так, что я обняла заднего за шею, пока тот, склонившись, облизывал мочку уха. Его влажный, тёплый язык скользнул в ухо и по телу неожиданно пробежала дрожь совершенно другого характера. Первый продолжал держать мои кисти и мои волосы, но видя, как распыляется второй, без стеснения блуждающий руками по груди, склонился и прильнул к губам в таком пылком и глубоком поцелуе, что я забыла, как дышать.

— Ты охрененно пахнешь, детка. — Шептал тот, что сзади, кажется, не оставив на шее ни единого живого места. — Что это? Духи или гель?

Я смогла лишь невнятно промычать, потому что первый не торопился прерывать поцелуй. Его натиск становился напористей. Язык прорвался внутрь стремительно и беспощадно. Он облизывал каждый миллиметр во рту. Мой высохший от страха язык, прилип ко дну полости и не двигался. Я следила за ним широко открытыми глазами, не желая поддаваться тому, что медленно созревало внутри. Их движения, их действия были такими наглыми, унизительным, но в то же время… не могла этого не признать, умелыми. Если сначала мне казалось, что они терзали меня будто кусок бездушного мяса, то спустя время осознала, что каждый их жест — бил точно в цель.

Второй положил обе руки на грудь, обхватив каждую, и моё тело подвело в самый ответственный момент.

— Так и знал, что тебе понравится.

Его пальцы нащупали вздыбленные соски и сжали именно с той силой, какая необходима была, чтобы стрела возбуждения пронзила от них точно вниз, проткнув такой болью, что я возмущенно замычала и резво задергалась. Наплевав на дискомфорт в руках и в корнях волос, отвернулась от первого, разрывая затянувшийся поцелуй, а потом и вовсе начала лягаться, норовя попасть в больную точку на ноге второму.