Их нежная возлюбленная
Шрифт:
– Кто-то уже вызвал полицию. Они в двух кварталах. Залезайте.
Кровь Калли остыла, Торп выругался и толкнул ее к машине. Она уперлась пятками.
– Калли! – прорычал Торп. – Садись в гребаную машину.
Вероятно, у нее был больше шансов ускользнуть от местной полиции, чем от ФБР. Возможно, ей удастся убедить полицейское управление Вегаса, что она стала жертвой случайного нападения в этом переулке. Возможно, они освободят ее до того, как выяснят, кто она такая, и ее уже не будет рядом задолго до того, как они узнают правду.
Но это приведет Торпа… куда? В тюрьму?
Черт, она не знала, что делать.
– Поверь мне, Калли, – Шон уставился на нее через окно со стороны водителя. Он протянул ей одну руку, и его серьезное выражение лица заставило ее поверить ему. – Что бы ты ни думала, я клянусь, что сейчас я здесь не из-за своей работы. Я бы сделал все, чтобы ты была в безопасности.
Его слова заставили ее растаять немного больше, чем следовало. Боже, она так сильно хотела ему верить. Если она ошиблась и села в этот внедорожник, это может означать конец ее свободе. Ей не удавалось так долго ускользать от поимки, потому что она принимала решения сердцем.
Крик с парковки «Блестящих Цыпочек» заставил ее резко повернуть голову, и ее взгляд попытался проникнуть сквозь темноту и расстояние. Торп, однако, просто потерял терпение.
С ворчанием он поднял ее, рывком открыл дверь на заднее сиденье и бросил ее внутрь. Она упала на кожаные сиденья, пробираясь к дальней стороне внедорожника, когда Торп запрыгнул внутрь и захлопнул дверь.
Калли все это не понравилось – слишком неожиданно, времени на раздумья не было. Она не убегала с другими людьми. Ей удалось сбежать в ту роковую ночь, когда была убита ее семья, и она все еще была жива сегодня, потому что оказывалась на шаг впереди полицейских и убийц, преследовавших ее. Она не собиралась тащить Торпа в эту грязь. И она все еще колебалась, верить ли Шону.
Рванувшись к пассажирской двери с дальней стороны машины, Калли схватилась за ручку, готовясь снова вываливаться в холодный ноябрьский вечер и проскочить расстояние до... чего–нибудь. Там, где не было Торпа и Шона.
Шон просто запер двери, выключил фары, а затем рванул в ночь. На первом повороте он снова включил фары и влился в поток машин, слившись с любой другой машиной, преследующей Госпожу Удачу на улицах Вегаса.
– Ты с ума сошел? – крикнула она Торпу. – Ты понимаешь, что произойдет, если власти узнают, что ты сознательно помогаешь беглянке сбежать? Одно дело, когда ты мог сказать, что я тебе солгала. Тогда ты мог бы стать жертвой. Тогда бы ты не попал в тюрьму. – Она пристально посмотрела на Шона, сидевшего за рулем. – И если ты не собираешься арестовывать меня, понимаешь, что можешь потерять работу?
– Ты хочешь объяснить? Шон посмотрел на своего нового «приятеля» в зеркало заднего вида.
– Мне нужно убедиться, что за нами не следят, и попытаться решить, куда мы можем поехать отсюда.
– С удовольствием.
– Хорошо. У меня такое чувство, что у нас мало времени. Ты уже собрал все в комнате и положил вещи в машину?
– Да.
– Это касается нас обоих. Продолжай.
Торп кивнул ему, затем повернулся к ней с таким угрожающим взглядом, что она обнаружила, что медленно отползает назад, пока дверца машины не убедилась, что ей больше некуда идти.
Калли сглотнула.
– Что? Я… я позаботилась о себе. Я не могла ожидать, что вы двое…
– Были разумно озабоченными людьми, которые хотели, чтобы ты была счастлива и в безопасности? Поговорить с двумя мужчинами, которые всегда будут ставить твое благополучие превыше всего остального?
Черт возьми, он был полон решимости заставить ее почувствовать себя глупой и безответственной.
– Шон был лжецом. Откуда мне было знать, что он не выдаст меня?
– Прости за эту уловку, милая. Но мне пришлось создать прикрытие, чтобы попасть в клуб и уберечь всех от подозрений, особенно тебя.
И разве она не чувствовала себя идиоткой, попавшись на это – и на него?
– Отличная работа, мистер Киркпатрик. Ты меня одурачил.
– Маккензи, – поправил он. – Шон Маккензи – мое настоящее имя. Вот.
Он передал ей маленький кожаный футляр. Она перевернула его, когда он включил внутреннее освещение.
Калли сжала документ в руке и прочитала его с чувством чего-то среднего между «о, мой бог!» и «срань господня». Это было правдой. Шон Маккензи действительно был специальным агентом ФБР. Онемевшими пальцами она вернула ему удостоверение. Он взял его и выключил свет.
Вокруг нее опустилась тьма, оставив ее снова бороться со своими мыслями. «Срань господня», наконец, победило «о, мой бог!» в качестве ее последней реакции. И злость на то, что ее обманули. Очевидно, он сделал это без особых трудностей и, вероятно, еще меньше сожалел.
– Думаю, именно поэтому ты смог поставить Акселю синяк под глазом.
Что еще можно было сказать?
– Я преподавал рукопашный бой в бюро в течение двух лет.
Что означало, что он был чертовски хорош в этом. А она–то думала, что в нем нет ни капли жестокости. Калли фыркнула. Это доказывало, что она почти ничего не знала о нем. На самом деле, вероятно, существовала тысяча других фактов о Шоне Киркпатрике или, скорее, Маккензи, которых она не знала.
– Кто ты такой? Очевидно, я не знаю.
– Знаешь.
Его голос был таким мягким, заставляя ее поверить ему.
– Все, кроме моего имени и рода занятий, было настоящим мной. Я никогда не лгал о том, что я чувствовал.
Она хотела верить ему. Но правда заключалась в том, что она влюбилась в очаровательную улыбку, фальшивый акцент и множество мягких линий. Если бы его нежность и забота казались чем-то большим, что ж… Разве не в этом был смысл завоевать ее доверие и разрушить барьеры?