Их позвал горизонт
Шрифт:
Первая морская корова была убита в мае 1742 года (в конце зимовки вначале их боялись трогать). Последняя — самая последняя на Земле! — в 1768 году, всего двадцать шесть лет спустя!
Теперь ученые рассуждают о том, что этих животных было бы легко одомашнить. Молоко, тонны мяса, жира… Захватывающие перспективы! Если бы…
До сих пор время от времени появляются сообщения, что где-то видели корову в море, где-то выбросило ее на берег. Но это только слухи. Морская корова, корова Стеллера, перестала существовать.
Стеллер остался первым и единственным натуралистом,
В начале апреля стало окончательно ясно, что "Святой Петр" потерпел крушение у какого-то острова, а не у берегов Камчатки. Кое у кого опустились руки, но Стеллер, как всегда, сохраняет ироничность: "Мы решились сами работать изо всех оставшихся сил… Мы начали обращаться с казаками вежливее и начали называть их по имени и отчеству, и вскоре заметили, что Петр Максимович стал гораздо услужливее прежнего Петрухи".
Всех страшила неопределенность: как добраться до материка? Или здесь, на острове, им суждено погибнуть?
И все же Стеллер продолжал научную работу. Удивительное дело, он по-прежнему полон энтузиазма: собирает гербарий, проводит специальные (этологические) наблюдения за жизнью лежбища котиков, описывает сивучей, неизвестных ранее птиц, морских бобров. "Я работал под открытым небом, — с юмором рассказывает Стеллер, — и не мог уйти от приливов и укрыться от огромной стаи песцов, которые все тащили из-под рук. Когда я рассматривал животное, песцы успевали украсть бумагу, книги, чернильницу, а пока я писал, они набрасывались на животное".
Академик Л. С. Берг, автор превосходной монографии по истории экспедиции Беринга, пишет: "Стеллер был первоклассным натуралистом, но совершенно аморальным человеком". В подтверждение своих слов Берг приводит один-два факта "бессмысленной жестокости" Стеллера по отношению к животным.
"Аморальный" — слово не совсем точное. Но вряд ли стоит упрекать Стеллера и в жестокости.
Натуралисты и врачи веками экспериментировали (и продолжают экспериментировать) на животных, в том числе и на живых. Без этого невозможно было бы развитие зоологии и медицины. Верно, в наше время методика экспериментов стала значительно более гуманной. Но два с половиной столетия назад о "жестокости" не очень-то задумывались.
Был ли Стеллер более "жесток", чем другие натуралисты — его современники? Пожалуй, да!
Стеллер с его ненасытным интересом к окружающему миру напоминает ребенка, который готов разломать любимую игрушку, лишь бы понять, что там, внутри. Стеллер и на самом себе то и дело ставит не совсем обычные эксперименты. То он четыре недели не ест хлеб — ему интересно узнать, как скажется это на самочувствии. То в одиночку отправляется пешком из Большерецкого острога в Верхнекамчатский, питаясь по дороге чем бог пошлет: "рыбой, кореньями, травами и иными разными вещами". Согласитесь, не всякий сочтет подобные испытания необходимыми.
Наверное, нет оснований обвинять Стеллера в жестокости, а тем более в "аморальности". Стеллер любил животных.
В апреле из обломков погибшего пакетбота стали строить новое суденышко, которое, как и старое, назвали "Святым Петром". Многих материалов недоставало. Смолу, например, пришлось гнать… из старых канатов. Но справились. К августу суденышко было готово.
Заготовили мясо морской коровы, запаслись водой и 13 августа вышли к берегам Камчатки.
Плавание, хотя и короткое, оказалось нелегким. Открылась угрожающая течь: конопатку вымыло водой, а помпы отказали. Все же, выбросив балласт пушечные ядра и часть багажа, удалось обнаружить и заделать место течи. То под парусами, то на веслах к 26 августа добрались до Петропавловской гавани.
Чириков вернулся еще в прошлом году и уже отправил победные реляции. А их уже считали погибшими. Расторопный служивый успел даже распродать личные вещи Стеллера…
Работы экспедиции заканчивались, но адъюнкт еще два года провел на Камчатке. Приходится только удивляться его энергии. В списке рукописей Стеллера реестры семян, трав, рыб, птиц, минералов, "Описание морских зверей", "Описание гнезд и яиц птичьих", "Описание пауков и других насекомых", "Описание лекарств, употребляемых от русских народов" и даже совсем уж диковинное "Описание выбрасывающихся из моря вещей".
Неизданные рукописи после смерти Стеллера — а жизнь его клонится к концу — были отчасти использованы С. П. Крашенинниковым в его знаменитом "Описании Земли Камчатки". Но большинство из них до сих пор не разобрано.
Нет нужды противопоставлять имена двух замечательных естествоиспытателей, как это нередко делают биографы. Крашенинников, впоследствии академик, а тогда еще студент, формально был подчинен Стеллеру. Но он прибыл на Камчатку тремя годами раньше и фактически проводил исследования самостоятельно. Студент Крашенинников, как и адъюнкт Стеллер, был полностью поглощен научной работой.
Можно думать, что взаимоотношения двух ученых не омрачались раздорами. Известно, например, что Стеллер хлопотал перед сенатом об увеличении жалованья студентам ("о которых особливом прилежании представить можно") Степану Крашенинникову и Алексею Горланову. "Как оные из С.-Петербурга отправились, то были еще в молодых летах и малы, — пишет Стеллер, — а ныне уже находятся в совершенном возрасте и из определенного им жалования ста рублей провианту купить и лошадей нанять не могли б, ежели б оным я помощи не учинил из моих собственных денег взаим". В свою очередь Крашенинников в своем классическом труде многократно уважительно ссылается на Стеллера и прямо цитирует его рукописи.