Их соединила страсть
Шрифт:
Все это время в голове Деборы звучали как рефрен слова Мартина: “когда мы полюбим друг друга...”, перебиваемые другими его словами: “когда я уеду в Штаты”. Как же сочетать одно с другим? Возможно ли вообще такое сочетание?
К обеду Рей запекла лангуста с выращенными ею самой овощами и подала это вместе со свежеиспеченными хрустящими булочками. Обед был таким вкусным, что даже такая малоежка, как Дебора, и та попросила добавки. На десерт их угостили мороженым и зефиром в шоколаде.
В разговоре за обедом Дебора
— Мартин, ты слышал последнюю новость? — спросила Рей. — В конце августа из клиники Боргаднеса уезжает врач.
— Правда? — безразличным тоном, демонстрируя свою незаинтересованность, спросил Мартин. И тут же добавил:
— Хорошо, что я обедаю у вас не каждый день, иначе я бы ужасно растолстел. Как это Ламберту удается сохранить стройность при таком замечательном домашнем поваре.
— В клинике освобождается место, — настойчиво повторила Рей. — Разве тебя это не заинтересует?
— Через две недели я должен быть в Штатах.
Ламберт с удовлетворением кивнул головой. Ему явно понравился такой ответ. Ему, но не Рей.
— Ты мог бы сделать много хорошего для жителей этого городка, — не сдавалась она. — Там давно нужен новый человек со свежим подходом к работе.
— Много хорошего я могу сделать и в американской клинике.
— Еще один исландец собирается покинуть родной остров. Вот уж не думала, что и ты относишься к той категории людей, для которых дом находится там, где им удобнее жить.
— Рей! Не забывай, что Мартин сделал для Финли, — попытался урезонить ее Ламберт.
— Чувство благодарности не может помешать мне говорить то, что я думаю.
— Человек ищет новые для себя возможности. В этом нет ничего дурного, — примирительно заметил Ламберт. — Дебора вернется в Бельгию, Мартин уедет в Америку. Что им обоим здесь делать?
В ответ Рей лишь недовольно покачала головой и, не говоря ни слова, принялась разливать чай. Воспользовавшись ее молчанием, Ламберт начал рассказывать смешные и в то же время поучительные истории о смотрителях маяков. В другое время Дебора слушала бы с раскрытым ртом, но сейчас его многословие ее только раздражало. Почему он так радуется тому, что они с Мартином разъедутся в разные стороны? Ладно, пусть Ламберту не нужна внучка, напоминающая о грехах молодости, но какое ему дело до их отношений с Мартином?
После обеда Дебора настояла на том, чтобы ей разрешили вымыть посуду и, поблагодарив, собралась уходить.
— Я провожу тебя, — предложил Мартин, но она отказалась, сославшись на то, что ей надо зайти за яблочным пирогом к Эстел, сестре Камиллы. Дебора вовсе не собиралась там задерживаться, но сама мысль остаться наедине с Мартином казалась ей невыносимой.
“Когда мы полюбим друг
— Тогда встретимся завтра? — с невозмутимым видом предложил Мартин.
— Возможно, — небрежно бросила Дебора.
— Деб, дорогая! Ты обещала помочь мне испечь малиновый пирог. Давай займемся этим завтра утром? — предложила Рей.
Во время вечеринки под влиянием крепкого пива Дебора действительно напросилась в помощницы.
— Хорошо, я приду, — сожалея о своем обещании, согласилась она.
Выходя из дома Норманов, Дебора с горьким сожалением плотно закрыла за собой тяжелую дверь. У Эстел она пробыла ровно столько, сколько требовали правила приличия. Потом она долго сидела на крутом утесе за домом Камиллы, наблюдая за суматошными чайками и прислушиваясь к убаюкивающему шепоту волн.
Никогда еще Дебора не ощущала себя такой жалкой и растерянной. Впрочем, ничего удивительного. И как только она могла бросить работу, потратить все сбережения и помчаться сломя голову на край света ради того, чтобы увидеть совсем чужого человека, который, кажется, приходится ей дедом. Конечно, она и раньше совершала экстравагантные поступки и вела отнюдь не однообразный образ жизни. Объездила и обошла пешком всю Европу. Выучила пять языков. Встречалась с интересными мужчинами. Многие женщины могли бы ей позавидовать. На самом же деле завидовать было нечему, потому что ни один из этих мужчин не тронул по-настоящему ее сердце. Мартин был первым, кому удалось это сделать.
Побродив по холмам, Дебора вернулась в дом Камиллы и рано улеглась спать. Но выспаться не удалось. Всю ночь ей снились сны, эротические и тревожные одновременно. Проснулась она с головной болью, и сама мысль о том, что надо идти к Рей и помогать ей печь малиновый пирог, показалась ей невыносимой.
У дома она увидела Ламберта, который бензиновой пилой обрезал ветки деревьев, мешавших проходу. Мало того, что пила отвратительно визжала, настроение портил еще и злой вид Ламберта, который не пытался изобразить хотя бы видимое дружелюбие. Дебора хотела было помахать ему рукой в знак приветствия, но рука замерла на полдороге.
Какой же ты недобрый человек, Ламберт, подумала она, молча проходя мимо. Свернув с тропинки, Дебора дошла до заросшей мягкой травой лужайки и опустилась на землю. Идти к Рей было еще рано, а мысль о том, что в этом доме ей придется общаться еще и с его хозяином, казалась невыносимой. Лежа на спине, она рассеянно смотрела на бегущие по небу белые облака и сама не заметила, как ее сморил сон.
Проснулась она от ощущения, что кто-то лижет ее мокрым холодным языком. Открыв глаза, Дебора увидела прямо перед собой огромное ужасное лицо с одним глазом и кошмарной ухмылкой. В ужасе она отпрянула, потом вскочила и, не разбирая дороги, бросилась бежать.