Ихор. На север
Шрифт:
Пока огромный конунг бездумно гонялся за черным силуэтом, Эос аккуратно перепрыгивал с одно места на другой, словно обходил препятствия, что не осталось незамеченным. Резко остановившись, Харальд посмотрел на грязь вокруг себя, нутром ощущая в них опасность. Затем поднял глаза на черепоголового, что стоял в нескольких метрах от него и ждал, пока северянин подойдет к нему.
Но вестись на столь очевидную провокацию он не стал. Замахнувшись мечом, его форма изменилась, лезвие обратилось огромным шипастым шаром, а эфес превратился в длинную цепь. Бросив руку с цепью вперед, огромный
Сев на корточки, Безликий пропустил серебристый шар над своей головой. Пролетев мимо цели, шар врезался в стену бревенчатого дома и пробил его на сквозь, за которой последовал и весь остальной дом, сложившись до самого основания.
Пока Харальд не притянул цепь обратно, Безликий схватился за нее и начал тянуть к себе. Конунг надеялся на свои силы, мол ему хватит их, чтобы вытянуть противника к себе. Но ожидания быстро разрушились. В сравнительно мелкой тушке, хранилось не меньше, а может и больше, сил, чем в теле огромного северянина Харальда. Оба они чуть ли не падали на скользкой земле, но прижавшись к земле, для большей устойчивости, Безликий резко дернул за цепь, роняя северянина на землю.
Огромное ручище глубоко погрузилось в грязь, пока не щелкнул механизм и стальная челюсть не захлопнулась. Стальные клыки вгрызались в плоть по самую кисть. На землю брызнула струя крови.
Болезненный рок быстро сменился действием. Встав на колено, он схватился за одну дугу рукой, а на другую наступил, освободив трясущуюся от боли руку.
Услышав чавканье грязи, Харальд поднял глаза и увидел перед собой колено, прилетевшее ему в нос и безнадежно его переломав. Рухнув на спину, он рефлекторно схватился за свежую рану, как Безликий запрыгнул на него и начал крушащими ударами наносить удар за ударом. Настолько сильными они были, что казалось еще немного и эти его руки перемолят кости Харальда в порошок.
Прикрываясь руками, конунгу удавалось защититься, но темпы все никак не хотели спадать.
Подгадав момент, Харальд перехватил руку и потянул Безликого вниз, поменявшись с ним местами. Заняв возвышенную позицию, град ударов обрушился уже на стальной череп, но Безликий, уверенный в титановой оболочке даже не прикрывал голову, позволив Харальду наносить эти удары, пока тот истекал кровью и понапрасну тратил свои силы.
Не прошло и минуты, как кулаки целиком обливались кровью, пока кожа на костяшках разрывалась и оголяла окровавленные костяшки, в которых виднелись теплые и хрупкие сухожилия. Силы быстро покидали Харальда, а боль в его руках только нарастала и уже совершенно не чувствовались. Вынужденный прекратить это, Харальд поднял обе руки вверх, в которых появилась рукоять, а затем из нее выросло лезвие, кончиком направленное на обездвиженное тело Безликого.
Острие быстро опустилось к его доспехам, но не успели их коснуться, как рука отвела лезвие в сторону, а после, что-то уперлось Харальду в грудь. Взглянув, конунг увидел как дуло орочьего пистоля уперлось ему в доспехи. Харальд успел только взглянуть в пустые стеклянные глазницы черепоголового, перед тем как взведенный молоточек механизма ударил по пороховой
Тысячи мелких пуль вылетело из ствола, пробили тонкие чешуйки доспеха и вошли в плоть, распускаясь в теле кровавым цветком. Кровь поступила к горлу и вылилась на стальной череп, заливая его линзы и просачиваясь через ноздри и зубы прямо внутрь, наполняя шлем влагой и неприятным запахом.
Обрушив полумертвую тушу на спину, Безликий поднялся и вытер правую линзу от густой крови, вернув себе прежний обзор.
— Кха… н-нет… только… не сейчас… — Изрыгая из себя кровь, с трудом выговорил еще живой Харальд. Все же крепкий человек попался и Эос этому слегка удивлялся. Обычный человек от выстрела в упор из картечи уже умер бы от болевого шока и уничтоженных в смятку внутренних органов, а он еще дергался и цеплялся за свою жизнь.
"Силен." — Подумал Безликий, прежде чем подойти к нему и прислушаться к его предсмертным словам.
— …мой… народ не заслужил… забвения. — С непомерным усилием повернув бородатое пропитанное кровью лицо к Безликому и взглянув на него дрожащими глазами, приложил все свои оставшиеся усилия для того, чтобы протянуть к нему руку. Безликий не препятствовал этому и чуть было не пожалел об этом.
Острый серебряный шип вытянулся из кольца и едва не проткнул наемнику голову. Если бы ни его реакция, то лишился бы жизни, не успев даже понять этого. Схватившись за ослабшую руку, он стащил это зловредное кольцо с его пальца.
По лицу конунга было ясно одно, глубокое разочарование и печаль наполнили его глаза, что те начали слезиться. Чувство невыполненного долга разрывало его изнутри, когда он умрет и отправится в иной мир, как он будет смотреть в лицо тем, кем он пожертвовал ради будущего их детей. Неужели ему придется встать на колени и унижаться прося прощения? История запомнит его как жалкого воина, что подвел свой народ, не сумел привести его к процветанию. Отныне и на веки веков, он станет отбросом своего народа.
Такое неприятное осознание пришло в его голову.
А как же его собственные мечты? Как же те рассказы его отца, в которых он говорил о теплых землях, золотых полях и мягкой траве. Неужели он потеряет все это, даже не обретя этих богатств.
В мучительных мыслях, Харальд потерял последние силы, что удерживали его в мире живых, обронил голову и испустил свой дух.
Облегченно вздохнув, Эос выпустил в воздух теплый пар, этот бой окончен. Открыв челюсть, он сплюнул накапавшую в рот кровь северянина. Свесив голову, Безликий не мог оторвать взгляд от застывшего лица последнего конунга северных народов.
"Я убил." — Необыкновенно чувственная мысль промелькнула в его голове. Эмоции жалости давно угасли, оставив после себя холодный пепел. Убил он немощного старика или вооруженного мальчишку, неважно все они слабаки, чья жизнь и без того не продлится слишком долго. Но убив Харальда, Безликий почувствовал как его сердце сжалось от огорчения. Этот северянин еще многое мог сотворить, повлиять на историю, сохранить свой народ.
Но сейчас его бездыханное тело лежит перед ним и более ни на что не способно.