Ихор. На север
Шрифт:
"Но где же драккары? Где тысячи воинов?" — Озадаченно размышляли северяне, но душой понимали, что драккары сюда не приплывут. Подкрепления не будет.
Потеряв всякую надежду, один из варваров решился бросить на землю свои меч и щит, грязь облепила родовое знамя на щите. За ним последовали и другие, массово отбрасывая оружие на землю и сдаваясь в плен на милость централам и ведроголовым.
Тень 27 Эмпатия
Утро 27 дня месяца звездочетов.
Высокий оркестровый горн сотрясал леденящий воздух и озаряемое солнцем небо. Союзные
Словно праздник намечается, или же военный парад в честь победы, но это была похоронная процессия. Союзная армия собралась на площади варварского лагеря, на фоне дымящихся домов, стоя прямо в центре кратера оставленный огромным бомберным ядром.
С привеликим почтением они направили свои глаза к погребальному костру, на котором безмятежно лежало тело сенешаля Эриксона. Фридрих, Филип и Андре собрались вокруг его тела вместе со своей свитой, сопровождая его в последний путь.
— Этот мир покинул еще один славный воин. — С нескрываемым огорчением заявил граф-магистр, смотря на покойное лицо сенешаля, рассеченное лезвием меча. Его тело омыли и одели в знатные одежды, украсили драгоценными цепями и камнями, дабы уйти как благородный аристократ. Этого требовали традиции его родного Форсета.
— Мы встретили огромный варварский флот, но господин Эриксон не испугался и приказал плыть в атаку. Он… предпочел умереть вместе со своим флотом. — Напомнила правая рука Эриксона, принимавший непосредственное участие в морской битве. — Как того требуют традиции, мы должны передать его семье его доспехи и оружие, в качестве семейных реликвий, овеянные его славой.
— Пусть его потомки и народ будут помнить о его подвиге, — к матросу опечаленным голосом обратился Фридрих. — как сенешаль выступил против не равных сил и вышел победителем. Если бы не он, еще многие наши воины погибли бы на этом острове. Этот подвиг ни кому из нас нельзя забывать. В качестве дани уважения, передай его семье мой меч.
Сказал Фридрих, протянув матросу свой коллекционный меч, богато крашенный золотым эфесом с инкрустированными рубинами. Матрос встал на одно колено и с почтением принял дар.
— Я не останусь в стороне, мой меч тоже послужит семье Лейфов. — К граф-магистру подбежал второй матрос и встав на колено так же принял дар, блестящий серебряная гарда бликовала на солнце, а навершие горело голубым светом.
Андре, не так сильно разбиравшийся в традициях трех графств, все равно приготовил подарок, чтобы проявить свое уважение павшему герою и его семье. Получив коробку от подчиненного, коннетабль подошел к третьему вставшему на колено рыцарю-матросу. Открыв деревянную шкатулку, Андре показал пистоль полностью ручной работы и выполненный с ювелирной красотой.
Ствол испещрен витиеватыми золотыми узорами, а деревянная оправа выполнена из дорогого сорта черного дерева. Передав его матросу, Андре приговаривал.
— Пусть слава омоет род Лейфов, а имя Эриксон звучит в устах каждого здесь стоящего и через тысячи лет будет жить в умах
Приняв дары, матросы почтительно склонили головы и отошли в сторону. Обратив глаза к покойному телу сенешаля, один из маршалов протянул граф-магистру факел, но перед тем как придать тело огню, он добавил.
— Пусть тело благородного воина обратится в ветер, и увидит он новые земли, новые края и воды, новые народы, перед последней дорогой в своей жизни.
Сказав это, граф-магистр бросил факел в нишу костра, наполненный пропитанным вином и ромом хворостом. Языки пламени поглотили основание и медленно подползали к хладному телу, согревая его и не спеша обращая в скорый пепел, который поднимется в небо, словно живая птица и отправится в далекий и любопытный путь.
Обернувшись к стрелкам, Андре поднимая руку произнес.
— В честь павшего героя, залп всех орудий и мушкетов! Поднять оружие! — Тысячи мушкетов взглянули в небо, орудия приготовленные и поднятые дулом вверх, были готовы к залпу. — Огонь!
Оркестровая музыка, шум залпа мушкетов и орудий вместе с дымным туманов сопроводили сенешаля в последний путь. Каждый кто слышит это, должен знать, мертвый герой вместе со своими павшими солдатами, уходит в иной мир, в далекое путешествие.
Вслед за главным погребальным костром в небо поднялся дым тысячей костров на которых покоились погибшие под командованием Эриксона матросы, они тоже стали героями и ни кто не забудет их подвига. Не просто так военные писцы выполняют свою работу. Уже завтра начнут слагать легенды о тысячи доблестных воинов, что без страха и сомнения сразились с многочисленным врагом и одержали тяжелую победу.
…
Тяжелые мысли сковали тело мальчишки, что недвижимо сидел на мокрой траве и смотрел в пустоту потерянными глазами. Чувство растерянности охватило его разум и сердце, парализовав его с ног до головы. Он и пальцем пошевелить не мог, а мысли были заняты прокручиванием одной картины, раз за разом, превратив это в психологическую пытку.
Кровавая картина о том, как его мать расплющило огромной дубиной, снова и снова проносилась в голове мучительными ранами на сердце.
"Почему я сбежал, я ведь мог помочь ей. Я сбежал, я виноват, я убил ее. Я трус…" — Подобные тяжелые мысли не покидали его голову и с каждым разом делали ему еще больнее. Чувство вины легло ему на сердце непосильным грузом. Казалось еще не много и он сойдет с ума, а вина за смерть матери будет преследовать его всю оставшуюся жизнь.
Аркелл не мог жить с мыслью о том, что в смерти матери виноват именно он и предпочтет покончить с собой собственными руками. Жаль только оружия не было под рукой, их он обронил когда трусливо бежал с корабля.
Всю эту ночь он сидел на одном месте и даже не двигался. На холоде он перестал чувствовать свои руки и ноги, а слабость медленно вползало в его тело, окончательно лишая его сил. Но он будто бы ничего не чувствовал, лишь отчаяние заняло его разум.
Даже возникшее за его спиной хлюпанье чьих-то ног его не побеспокоили, он продолжал тупо смотреть в ни куда, совершенно наплевав на последствия своей не внимательности. Но когда он услышал свое имя, он всем телом дернулся и озадаченно обернулся.