Иисус Христос или путешествие одного сознания (Часть 2)
Шрифт:
2.11
Проснулся я ночью от какой-то работы внутри меня. Где-то в грудной чакре я слышал голос: "Виталий, он мент, он тебя сдаст". Голос раздавался где-то глубоко внутри меня и это место было окружено изначальной чернотой.
– Ты не знаешь, почему у меня нет желания учиться?
– отсоединились от меня слова Жени Дорожкиной. Они были в тон словам моей сестры Тани, ее вопросу о том, не знаю ли я чью она отрабатывает Карму.
– Он и над Женей издевается?
– точнее ее проектирует -подумал я о Павитрине. Но ведь если Женя не поступит -переживать будет не она одна. Я понял к чему была у меня вчера встреча со знакомым наемных убийц. Понятно, их бы услугами я бы пользоваться не стал, но ведь это внушение Виталию мысли о моей опасности было для убийства меня. Клин клином. Я оделся и пошел к знакомой девушке узнать как найти Виталия. Она была напугана моим приходом, так как была уверена, что я пришел из-за жены этого парня - я пошел ее провожать после ее с мужем конфликта во время последней встречи. Успокоить ее мне все-таки удалось, и я отправился
Виталий стоял на указанном месте. Я отозвал его, и когда мы отошли, у меня все слова вылетели из головы. Я не знал с чего начать.
– Подожди, я сейчас соберусь,- начал я заполнять молчание и свою жестикуляцию -попытки выразить свои чувства. Лицо Виталия изменилось.
– Я не по поводу Ольги пришел,-сказал я.
– Смотри, -сказал Виталий, -если по поводу Ольги -порву.
Последнее слово он по прежнему говорил забавно, но мне было не до смеха.
– Ты знаешь, -сказал я, -мне нужно с одним человеком разобраться.
– Говори, -сказал он обрадованно.
– Что говорить, -я удивился такой отзывчивости.
– Как что?
– Адрес и причину. Я ведь должен буду задать ему вопрос в чем дело, когда приеду.
– Нет, мне нужно убрать. Если ты задашь ему этот вопрос -он скажет, что нет ничего этого не было.
– А ты уверен, что это нужно?
– спросил он.
– Ты знаешь, пока шел к тебе -был уверен, а сейчас -нет.
– Ты иди лучше домой, подумай, а потом придешь. Убрать просто, а если он не виноват?
– Это касается не меня, а других людей.
– Все равно, иди, лучше подумай.А то потом будешь раскаиваться.
Я с ним был согласен, так же как и не переставал проклинать себя за малодушие, так как знал, что стоит мне начать движение, как из меня посыплются видения и воспоминания об издевательствах надо мной одной и той же личности. Смущало то, что я не мог стать твердым -твердо понять, что надо мной и моими родственниками издевается он один. Едва я направлял на видения взгляд, как они мной усваивались, но что значит видение -это только видение. Я их усваивал душой. Но у меня не было твердости духа, чтобы пойти на этот шаг. В конечном счете видение - это только видение, как бы много оно тебе не говорило о твоих прошлых переживаниях. Тем не менее идти домой я не мог. Это было не только не по-мужски. Показ моего малодушия дал бы повод новым издевательствам.
– Он же издевается над твоими родственниками!
– пересекла самую верхушку моего сознания мысль. Она пронзила меня и была той самой струной, объединившей мое тело с духом. Теперь я был на взводе и знал что мне делать. Развернувшись на 180 градусов, я зашагал к Виталию. Я почувствовал себя опять внизу на самом дне тела Вадима. Держа дыхание, позволявшее мне держать эту мысль и настрой, теперь я не сомневался, что очень скоро все проблемы разрешатся. Но когда я подошел, то увидел, что Виталия под лотком нет, стоят только его друзья. Я не стал их спрашивать из страха засветиться лишний раз перед ними, не зная как отнестись к отсутствию Виталия -может быть чтобы подумать лучше, повернулся и пошел не спеша домой. Я отошел метров 20, когда увидел Виталия, несущего бутылку пива с булочкой. Я чуть не выдохнул при виде его. Сейчас, когда я расслабился и выдохнул, увидев его отсутствие под лотком, потерял ту силу и настрой на дело, а теперь я почувствовал, что они ушли безвозвратно, а я опять не тот. Виталий тоже меня увидел, и мы пошли вместе опять назад. Опять я жевал ему слова, не в силах решиться на то, зачем пришел. Он все понимал и все мои сомнения принимал целиком, и сам говорил, чтобы я не спешил. Он сказал, что ему нужно идти. Пообещав ему, что все это останется во мне, я, тем не менее, не мог уйти совсем. Я зашел в магазин, который работал неподалеку, сел там у входа на пристройку к стене типа сидения и просидел на ней до тех пор, пока меня не попросил уйти вызванный продавцами охранник магазина. Я понимал, что ни до чего не додумаюсь -что ни смогу, ни уйти домой, ни решиться на сдачу Вадима наемному убийце -действие в любую сторону давало во мне обратный ход мысли. Сейчас же я находился в равновесии. Я решил отдать обстоятельствам себя в руки, чтобы не действовать самому. Я сидел, можно сказать, в медитации, отогнав от себя смущение, за БОМЖевское времяпровождение. Для посетителей я был греющимся коммерсантом -одет я был хорошо -продавцы были незнакомы. Сверху от левого полушария в голову спустилась мысль -"Возьми Ольгу (жену Виталия) в жены" на длинном желтом шнуре. Я в ужасе стал от нее отталкиваться, как и от этого шнура, так как сопротивляться ему, эманациям, которыми он был наполнен, было просто невозможно, так как они были тождественны моей сущности. По крайней мере так было спокойней. Потом я пошел домой, так как чувствовал, что приход к Виталию опять мне опять ничего не даст, так как для этого дела нету сил.
3.11
Утром поехал на огород "добить" клубнику. По пути вспомнил как в прошлый раз видел, что за сопкой от нашего огорода, там, где сейчас это будет по пути две кучи сена, бывшего какой-то подстилкой и сейчас выброшенного через забор. Эти кучи лежали беспорядочно в кювете с выполотой травой и было видно, что хозяева на них виды не имеют. Я взял проволоки, встретившейся мне по дороге и решил скрутить две охапки сена и на огород прийти, принеся уже половину покрывочного материала. Но едва я начал подходить к сену, как услышал словно треск веток где-то впереди. Я насторожился. Это могли быть хозяева или соседи. А брать при них можно было только
5.11
У вас с вашим двойником единый внутренний фокус, поэтому вы постоянно будете видеть его глаза, смотрящие сквозь вас. Единый внутренний фокус у вас не только с ним, а со всеми людьми, кто есть в вашей душе, но их присутствие на вас проявляется в зависимости их духовности и соотношению ее с вашей духовностью.
Отношения были восстановлены, а я не видел никаких признаков этого -настолько изменился мой внутренний мир от исходного ненормального -когда я налаживание отношений с Вадимом воспринимал как праздник. Сейчас было больше покоя, но и перед восстанавливанием отношений я в общем-то уже ничего не хотел и не знал нужно ли это. Во время беседы я вспомнил ход своей мысли во время сидения в магазине, когда я увидел закрывающиеся глаза Вадима вместе с закрывающимися моими глазами. Это было словно издевательство.
Вечером я сидел на кухне, как в левой стороне своего тела во весь рост, если не больше, увидел свой образ и образ Виталия. Мне как бы задавался вопрос: "Что ты ему сказал?" Ложась спать, я стал искать второе одеяло, так как надоело несколько ночей кашлять под одним и покрывалом. Едва я лег и закрыл глаза, как опять очутился перед дилеммой -начать отгонять мысли или последовать совету Раджниша: "Идите в бессознательное". Второго просила душа. Тем не менее краем глаза я успел увидеть, а краем уха услышать, что Павитрин выведал у меня, что я сказал Виталию. "Может, поймет, что меня лучше не трогать,"-с этой мыслью я провалился в бессознательное.
6.11
Проснулся и первое, что осознал, что ночью ни разу ни кашлянул.Вот что значит второе одеяло. Так же как оно послужило и тому, что я спал как здоровый ребенок вообще, словно не было предыдущих ночей с допросами и ответами.
6а.11
Голова была пустой. То самое место, которым обычно люди думают -промежуток от глаз до свода черепа был абсолютно пуст. Был один свод черепа. Любую эзотерическую информацию или любой духовный вопрос я мог преподнести как лучший выпускник школы мистерий. Но связать два факта из текущей жизни я не мог, даже не скажешь ментально - скорее физически. Я не мог даже просто сами эти два факта взять в голову. Один факт располагался с одной стороны полости черепа, другой -с другой, а между ними не было ничего такого, что могло бы их соединить. Никакого двигающегося субстрата, который можно было бы назвать разумом. Я напрягался головой изо-всех сил, пытаясь вызвать образ и понять механизм воздействия на меня людей -но те слабые шевеления прозрачной волокнистой массы, едва приподнимающейся от нижней поверхности полости не могли выдать ничего такого, за что можно было бы уцепиться разумом, чтобы развить мысль и ее ход. Попытки подумать были такими, что сказывались не только на сердце, но и на мимических мышцах лица, а в голову они как будто просто не проникали. Напряжением кожи черепа снаружи я пытался направить ход мысли в нужном мне направлении -от одного факта к другому, но я не мог сами факты отделить от самого себя -от плоти головы и своего существа. Они были словно прилеплены к плоти моего мозга, моей коже. Разумом отделить их от них было невозможно. Факты были частью меня и отдельно от меня они не существовали, значит оперировать ими значило оперировать собой своим телом. Своим телом своим разумом из своей головы я оперировать не мог, следовательно я не мог оперировать и самими фактами, остающимися прилепленными ко мне. Самым поразительным было то, что я видел то, что хотел обдумать, но мышлению это увиденное не поддавалось, так как оно жило во мне лишь в момент моего видения этого или переживания. Когда я успокаивался, оно исчезало.
Утром вокруг было как-то необычайно светло. Я в то же время чувствовал себя находящимся на дне этой осветленной сферы. Осветленной не монотонно, а полосами с разными переливами цветов. Говоря проще -на душе было легко и светлее обычного. Одновременно чувствовалась какая-то тишина, словно известный кто-то прислушивается ко мне чем я занимаюсь.
Вечером, когда я сидел на кухне от переднего угла правого виска снялось нечто вроде пересечения под прямым углом психических каналов и весь этот их узел, словно крадучись, стал опускаться к моему тазу, сопровождаемый радостью по поводу того, что верхние подпланы определяют поведение нижних. Я, понятно, в этой не моей радости относился к нижним подпланам. Я бы спокойно отнесся и к этой радости и ко всему тому, что происходило потом, если бы не энергия, уходящая периодически в одном и том же направлении, сопровождаемая определенными мыслями на мой счет.