Иисус неизвестный
Шрифт:
Если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами. [404]
А если Ты, Сын человеческий, — червь, похули Бога и умри, как червь.
Плоские, круглые, желтые, теплые в вечереющем свете, камни-хлебы; руку только протянуть, взять, съесть.
— Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты?.. Поднял к небу глаза Иисус, возопил:
— Отец!
И сердце в Нем раскололось, как небо, и глас был из сердца, глаголящий: «Сын!»
Встал, глянул в глаза Сатане и сказал:
404
Мт. 4, 3.
Отойди
И дьявол сник. [406]
12.
Сорок мигов — сорок вечностей.
Снова Белый на белом камне сидит; снова ветер с Мертвого моря ноет в ухо, жужжит, как ночной комар; серой пахнет, смолой, и чем-то еще неземным, как бы целого мира — покойника тленом. И шелестит можжевельник:
405
Мт. 4, 8, 4.
406
Из неизвестного Евангелия, «Воспоминания Апостолов»: Just., Dial. с. Tryph., 125, 354D.
— Мешиа мешугге, мешугге Мешиа! Мессия безумный, безумный Мессия! Что Ты сделал, что отверг? Проклял Иисус Христа; Христа назвал Сатаною. Не хлебом единым жив человек, но ведь и хлебом. Дух Земли восстанет на Тебя за хлеб, и пойдут за ним все, за Тобой — никто, кроме святых Твоих, избранных. Только ли немногих пришел ты спасти, или всех? Мало любишь — мало спасаешь. Вот что ты отверг, — любовь. Но не бойся, будет еще искушение, можешь еще победить Сатану.
13.
И восхищает Его диавол в святой город, Иерусалим, и поставляет Его на крыле храма. [407]
Белая-белая, на дымно-сером, беззвездном небе, почти ослепляющая, полная луна смотрит людям в глаза так пристально, что глаз от нее нельзя отвести. Весь из белого мрамора и золота, в несказанном великолепии, храм голубеет, искрится, как снеговая в лунном сиянье гора.
Черные-черные, косые тени от стенных зубцов на плоской кровле; белые-белые, косые светы от прорезов между зубцами. Где-то очень далеко внизу, за стеною храма, тяжело-медный шаг — сторожевой обход римских воинов.
407
Два стиха, Мт. 4, 5 и Лк. 4, 9, соединены.
Две летучие мыши, в лунном небе, слепые от света, сцепившись, метнулись, пропали. Скрипнул сухой кипарис кровельных досок; две человеческих тени метнулись, пропали, — только жаркий шепот любви, поцелуй.
Шел Иисус по белым и черным полосам. Вдруг остановился в белой; вспомнил — узнал, как будто шепнул ему кто-то на ухо: «здесь».
Белый из черной тени вышел Мальчик. Белая на Нем, льняная, сверху донизу тканая, короткая, чуть-чуть пониже колен, рубаха, с серебряной вышивкой, так четко на луне искрящейся, что можно прочесть:
Ангелам Своим заповедает о тебе охранять тебя на всех путях твоих, да не преткнешься о камень ногою твоею.
Мальчик шел с закрытыми глазами, как лунатик, прямо на Него. Дошел, открыл глаза, взглянул и истаял, рассеялся в воздухе: был, как бы не был. И вспомнил Иисус, узнал Себя двенадцатилетним отроком.
14.
Медленно-медленно пошел к прорезу между зубцами стены; каждому шагу противился, а все-таки шел; дошел до самого края стены над кручею, наклонился и заглянул в лунно-дымную пропасть.
И приступил к Нему сатана и сказал:
— Смертную тяжесть тела Ты взял на Себя, один за всех: за всех один, освободись. Чудо даст Тебе Отец, — даст всем. Смертью смерть победи — полети.
Если Ты Сын Божий, бросься отсюда вниз; ибо написано: Ангелам Своим заповедает о Тебе охранять Тебя, да не преткнешься о камень ногою Твоею. [408]
А если Ты, Сын человеческий, — червь, — похули Бога и умри, раздавленный в пыли, как червь.
В бездну жадно смотрит Иисус. Бездна тянет к себе; в сердце впиваются с болью сладчайшею острые иглы кремней. Крепкие крылья растут за плечами. Ветер свистит в ушах, кругом идет голова. Шаг, — полетит.
408
Слиты стихи Мт. 4, 6 и Лк. 4, 9.
Вдруг отшатнулся, поднял глаза к небу.
— Отец! — возопил, и сердце в Нем раскололось, как небо, и глас был из сердца, глаголящий: «Сын!» Глянул в лицо Сатане и сказал:
Отойди от Меня, сатана, ибо сказано, не искушай Господа Бога Твоего. [409]
И дьявол сник.
15.
Сорок мигов — сорок вечностей.
Снова Белый на белом камне сидит. Мертвый дух от Мертвого моря снова дышит в лицо. Шелестит можжевельник.
409
Лк. 4, 7.
— Мешиа мешугге, мешугге Мешиа! Мессия безумный, безумный Мессия! Что Ты сделал, что отверг? Вспомни, Сын, слово Отца: «милости хочу, а не жертвы». Ты любишь без милости. Люди — слабые дети: верить без чуда не могут. Чем же виноваты слабые, что страшного дара Твоего не вмещают, — свободы? Истиной хочешь освободить людей, и поработишь их ложью; чудо отверг, и Сам будешь творить чудеса, и блажен кто не соблазнится о Тебе. Все соблазнятся. Надобно соблазну в мир прийти, но горе тому человеку, через которого приходит соблазн. Горе Тебе, Иисус! Дух Земли восстанет на Тебя за свободу. Он освободит, а не Ты и все пойдут за ним. Вот что Ты отверг, — свободу. Но не бойся: будет еще искушение последнее, можешь еще победить Сатану.
16.
И возносит Его дьявол на весьма высокую гору. [410]
Снежного Ермона, первенца гор, как Ветхого деньми в несказанном величьи, седая глава, вершина вершин, Ардис, куда нисходили к дочерям человеческим Сыны Божий, Бен-Элогимы, падшие Ангелы. [411]
Вьются до самого неба, ослепительно-белые под солнцем, снежные вихри — Бен-Элогимы в сребровеющих ризах — пляшут, плачут, поют древнюю песнь Конца. Но только что увидели солнце свое — Сатану, пали к ногам его, и сделалась такая тишина, какая была до начала мира и будет после конца. Умерло все на земле и на небе: белая смерть — снег, синяя смерть — небо, огненная смерть — солнце.
410
Мт. 4, 8.
411
Enoch., VI, 6.