Иисус. Дорога в Кану
Шрифт:
У нас в доме были Иасон и рабби — они стояли, как и почти все мои братья, и взволнованно говорили о чем-то.
— Где ты был? — воскликнула мама, и меня со всех сторон окружили сияющие лица.
Послышался шорох пергамента, Иасон потряс меня за плечо.
— Иасон, отпусти меня спать, прошу тебя, — сказал я. — Я валюсь с ног, я не хочу ничего, только добраться до постели. Что бы там ни было, поговорим об этом завтра?
— Но ты должен это услышать, — сказала мама. — Маленькая Мария, ступай, позови Авигею.
Я спросил, что
— Письма, — сказала мама. — Письма, ты должен это услышать.
— Письма, — сказал рабби, — письма из Капернаума, от вашего брата, Иоанна бар Зеведея, и от твоей сестры, Маленькой Саломеи.
— Гонец только что привез почту, — объявил Иасон. — Я получил письмо. Мой дядя получил письмо. Письма пришли всем, от подножия холма до вершины. Послушай, ты должен это услышать. К завтрашнему дню и через день вся Галилея будет знать это.
Я сел в своем любимом углу.
Иосиф не спал, он сидел, выпрямившись, у стены и с интересом смотрел на остальных.
— Это новости из Иерусалима, — сказал Иасон, — и еще письмо моему дяде, оно пришло из Тверии.
Авигея, заспанная и встревоженная, вошла в комнату и села рядом с Маленькой Марией.
Иаков поднял письмо, чтобы мне было видно.
— От Иоанна бар Зеведея, нашего брата, — сказал он. — Оно для всех нас… и для тебя.
Рабби повернулся и взял письмо из рук Иасона.
— Пожалуйста, Иаков, — сказал он, — позволь прочитать мне, ибо он тот человек, который видел все своими глазами, этот ваш юный родич.
Иаков сейчас же передал ему письмо. Иосий протянул Иакову лампу, и тот высоко поднял ее, чтобы рабби мог читать при ярком свете.
Письмо было написано на греческом. Рабби торопливо прочитал приветственные фразы.
— «Вот что я должен сообщить вам всем, а вы передайте дальше мои слова, в особенности брату моему Иешуа бар Иосифу, и не успокаивайтесь, пока он не услышит.
Наш родственник, Иоанн бар Захария, пришел из пустыни на реку Иордан и теперь движется на север, в сторону Галилейского моря. Он крестит всех, кто приходит к нему. Он одевается в одну только верблюжью шкуру, подпоясанную кожаным ремнем, а в пустыне питался одними лишь акридами и диким медом. И теперь он говорит всем: „Я есть глас вопиющего в пустыне: прямыми сделайте стези Господу“. И еще: „Покайтесь, ибо приблизилось Царствие Небесное“. И все идут к нему, идут из Иерусалима, и из Иерихона, и из северных городов, и от моря. И он крестит всех в признание их грехов. А вот что сказал Иоанн фарисеям, которые приходили расспрашивать его: „Нет, я не Спаситель. Нет, я не пророк. Я крещу в воде, но Идущий за мной сильнее меня, я недостоин понести обувь Его; он будет крестить вас Духом Святым и огнем. Он среди вас, но вы не знаете Его“. — Рабби выдержал паузу, затем стал читать дальше. — Это видел я своими собственными глазами и прошу вас, родные мои, передать мои слова
Рабби опустил пергамент, посмотрел на меня, потом на Иосифа и Иасона.
— К нему идут сотнями, — сказал Иасон. — Изо всех селений вверх и вниз по реке, из Святого города и других городов. Священники и фарисеи приходили к нему.
— Но что это значит? — спросил дядя Клеопа. — Что он крестит в признание грехов? Когда и кому позволено так делать? Он крестит как священник, каким был его отец?
— Нет, — сказал рабби. — Сомневаюсь, что он делает это как священник.
Он передал письмо Иакову.
— Послушайте вот это, — сказал Иасон. — Вот что сказал он фарисеям и саддукеям, которые пришли к нему из Иерусалима задавать вопросы.
— «Вы, порождения ехидны, — стал читать он из своего письма, — кто внушил вам бежать от будущего гнева? Сотворите же достойные плоды покаяния. И не думайте говорить в себе: отец у нас Авраам. Ибо говорю вам, что Бог может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму».
Иасон остановился и посмотрел на меня, на Иосифа, снова на рабби.
Заговорил мой брат Иосий:
— Но что это может значить? Заявляет ли он вместе с ессеями, что Храм нечист, что в нем совершаются греховные жертвоприношения?
— Он теперь направляется на север, в Перею, — сказал Иасон. — Я пойду туда. Хочу своими глазами увидеть эти новшества.
— И ты будешь креститься? Ты пройдешь через этот обряд ради очищения от грехов? — негромко спросил рабби. — Ты станешь это делать?
— Я сделаю это, если мне покажется, что так нужно, — заявил Иасон.
— Но что это может значить, когда один человек крестит другого, может быть, даже женщину? — спросила тетя Есфирь. — Что это значит? Разве не все мы евреи? Разве мы не очищаемся, когда выходим из купальни и входим во дворы Храма? Разве даже прозелиты [4] не совершают омовения ради прощения грехов? Или он говорит всем нам, что мы должны стать прозелитами?
Я поднялся.
— Я иду, — сказал я.
— Мы все идем вместе с тобой, — сказал Иосиф.
4
Прозелиты — греческое название язычников, принявших иудаизм; новообращенные.
И моя мать тотчас повторила его слова. Все мои братья закивали.
Мама протянула мне письмо, пришедшее от сестры, Маленькой Саломеи. Я заметил слова: «из Вифсаиды, из Капернаума».
Заговорила Старая Брурия.
— Я хочу совершить это путешествие. Мы возьмем с собой и это дитя, — прибавила она, обнимая одной рукой Авигею.
— Мы все совершим это путешествие, — сказал Иаков. — Все, без промедления, как только рассветет, соберемся и выйдем, и возьмем с собой еду, как берем на праздники. Мы все пойдем.