Икона для Бешеного
Шрифт:
Константин, не желая нарушить доверительность общения, молча ожидал продолжения его откровений.
Ширяев взял бутылку:
— Давай-ка, христианин, выпьем за настоящих русских мастеров, которые не продадут душу дьяволу, потому что давно вверили ее Господу.
Они с Константином молча выпили, и Ширяев произнес со значением:
— Реликвию эту никто не найдет. Даже те, кто до тебя приходили и мне пальцы крутили… — Ширяев вздрогнул, вспомнив страшное, и перекрестился. — Я ее определил под надежную охрану домового, моего мирного
Константин не понял смысл сказанного, но постарался запомнить.
Хороший ты парень. — Ширяев прищурился, разглядывая Константина сквозь клубы табачного дыма. — Вдове Ангулеса помогаешь. Ангулес — наш, творческий человек и русский патриот, хоть и фамилия у него чудная… Вот что: приходи-ка ты часика этак через два. Может быть, я тебе кое-что и покажу, так и быть. А сейчас мне подумать надо.
Поняв, что разговор пока закончен, Константин встал и посмотрел на часы. Ширяев следил за ним с усмешкой.
Заходи, не бойся, — добавил он. — Я гостей не жду. А тебе всегда рад. И водки еще принеси, будь друг.
Вернувшись через пару часов, нагруженный пакетами с водкой и пивом, Константин обнаружил не то, что ожидал. Он был готов к тому, что художник упьется в дым. Константин был готов ждать, пока тот проспится и опохмелится. Но застать такое…
Дверь оказалась открыта. Осторожно, стараясь не звякнуть стеклом, Константин положил пакеты у входа, достал из кармана пистолет. И медленно прошел в мастерскую.
Там царил страшный разгром. Картины сорваны со стен, книги сброшены с полок, осколки бутылок и посуды хрустели под ногами. Не осталось ни одного предмета, который бы не был разбит, разорван или еще как-то поврежден. Кто-то что-то искал, явно в спешке.
А где же хозяин?
Через весь пол, в сторону лестницы, круто спускавшейся в подвал, тянулся кровавый след.
До уха Константина донесся слабый булькающий звук. Звук шел из подвала. Сжимая пистолет, Константин осторожно приблизился. Поколебавшись, стал осторожно спускаться. Ступеньки отчаянно скрипели, и каждый скрип болью отзывался в голове Константина.
То, что он увидел внизу, ужаснуло его, человека, привыкшего видеть смерть в самых разных обличьях.
Несчастный Ширяев, зверски избитый, в одежде, пропитанной кровью, со связанными руками и ногами, склонился над верстаком. Здесь он обычно работал, когда занимался деревянной скульптурой. Но сейчас вместо дубового чурбака в тиски была зажата голова самого художника. Глаза Ширяева мучительно расширились и неподвижно смотрели в серый потолок. Рот приоткрыт, из него торчал полуоткушенный язык.
На ходу засовывая пистолет в карман, Константин бросился к Ширяеву. Двумя резкими поворотами рукоятки винта он раздвинул губки тисков, и тело художника соскользнуло на пол. Застоявшаяся кровь прилила к голове и выплеснулась через уши и рот. Константин понял, что Ширяев мертв.
Больше здесь делать нечего. Надо уносить ноги, пока не поздно.
Константин
«Домовой»? Константин заметался по мастерской.
Если Ширяев говорил о фигурке домового или рисунке домового, то Константин опоздал. Ничего подобного он не нашел. Но что-то подсказывало, что «домовой» не покидал хозяина дома.
Константин остановился в центре комнаты. Его взгляд упал на книги, кучей сваленные на полу.
Пушкин, Пушкин, Пушкин… Один только Пушкин! Вероятно, Ширяев был большим поклонником поэта.
Интуиция и здесь не подвела Константина. Он вспомнил, что во время распития водки Ширяев держал руку на книге, лежавшей на столе, словно не хотел с ней расставаться. Это был толстый старый том…
После недолгих поисков книга нашлась в груде прочих. Константин положил ее на стол и лихорадочными движениями открыл оглавление. Надо торопиться. А вдруг неизвестные вернутся, чтобы еще раз обшарить помещение?
Так и есть! Вот оно! Стихотворение, посвященное «Домовому». Константен вспомнил, как в детстве дед читал ему:
Поместья мирного незримый покровитель, Тебя молю, мой милый домовой, Храни селенье, лес, и дикий садик мой, И скромную семьи моей обитель!Мгновенно пролистав книгу, Рокотов не нашел ничего между страниц. Тогда он поднял книгу и ощутил ее изрядный вес. Так не мог весить бумажный том с простой картонной обложкой. А если… Не отдавая себе отчета в том, что делает, Константин рванул на себя обложку. Показался угол чего-то темного. Детектив потянул на себя, и в его руках оказалась тяжелая металлическая пластина, потемневшая от времени, с прозеленью. В пластине проделаны аккуратные прямоугольные отверстия. Есть!
Заслышав во дворе скрежет автомобильных тормозов, Константин сунул пластину за брючный ремень и бросился к лестнице, ведущей на чердак. Ему было знакомо это место. Тогда, под Новый год, он уединился здесь с одной весьма симпатичной особой…
Оказавшись на чердаке, Константин подбежал к окну, вышиб раму ногой и кубарем скатился по шатровой крыше, свалившись во двор детского сада, чья стена вплотную примыкала к стене домика Ширяева, на кучу песка, приготовленного для песочниц. Это смягчило падение.
При появлении Константина малыши, гулявшие во дворе, радостно закричали, а воспитательница испуганно взвизгнула. Не обращая на них внимания, Константин пересек двор и оказался на улице. Еще через несколько секунд такси уносило его прочь от мастерской погибшего, но не выдавшего свою тайну художника Ширяева.