Икона и крест

Нэйпир Билл

– Вам стоит поесть, – сказал мужчина густым голосом.

Его лицо покрывали морщины. По-английски он говорил с сильным акцентом. Коджак исчез за стеклянными дверьми, где-то в тенистой глубине виллы.

– Кофе? – предложила Кассандра и налила мне чашку.

Мне пришлось воспользоваться двумя руками.

Я жадно пил сладкую темную жидкость.

Мужчина протянул пачку «Мальборо». Я покачал головой. Он и девушка закурили. Вернулся Коджак с английским завтраком. Все было как следует прожарено. Расставляя тарелки, он нагнулся надо мной. Заткнутый

за пояс его шорт револьвер оказался всего в двух футах от меня, но ему не было до этого дела: я вилку и ту с трудом поднимал. Окружающие молча наблюдали, как я ем. Поев, я почувствовал себя лучше. Коджак собрал тарелки и чашки и опять ушел в дом. Вилла была большая, белая, напоминавшая чем-то конструктор «Лего». Она состояла сплошь из террас и вычурных украшений.

Я откинулся на спинку стула.

– Что теперь?

Мужчина тоже откинулся, выпустил дым и задумчиво на меня посмотрел.

– Меня зовут Апостолис Хондрос. Я священник Греческой православной церкви. Говорю это на случай, если вам удастся выбраться. Не исключено, что вы узнаете меня на одной из интерполовских фотографий. А если не выберетесь… В общем, передавая вам эту информацию, я ничего не теряю. Как видите, я с вами вполне откровенен. Мне нужна ваша помощь, мистер Блейк.

– И, надо думать, у вас есть способ уговорить меня.

– Верно. Я намерен добраться до той иконы, мистер Блейк.

– Возможно, ее не существует в природе.

– Мы уверены в обратном.

– Что с остальными?

– С вашими коллегами? И Дебби, и Зоула здесь. Отдыхают.

У меня подвело живот.

– Долтон – один из вас, да? Лерой Або…

Грек хрипло рассмеялся.

– Вижу, вам совсем задурили голову! На самом деле он служил в МИ-шесть. Они воспользовались вами, чтобы добраться до нас.

– И где он теперь?

Мужчина равнодушно махнул рукой с сигаретой:

– Мертв. Дам вскорости ждет то же самое.

– О господи…

Я уронил голову на стол. Кассандра подняла меня за волосы.

– И тебя, – сказала она как ни в чем не бывало, вглядываясь мне в лицо сквозь сигаретный дым. Глаза садистки. – Вот отдал бы мне дневник тогда, в Линкольне…

– Если вы нам поможете, – сказал Хондрос, – мы пересмотрим ваше будущее.

Я с трудом оттолкнул ее руку, откинулся и посмотрел на них обоих. Милосердия в их глазах было не больше, чем в глазах тех грифов. Как же трудно говорить…

– Как только реликвия попадет в ваши жадные лапы, для Дебби, Зоулы и меня все будет кончено.

Грек кивнул:

– Не исключено. Мое благородство – ваша единственная надежда. На что вам еще рассчитывать?

Я взглядом указал на тяжелый серебряный крест у него на груди. Он висел на толстой цепочке.

– Это крест или свастика?

Хондрос улыбнулся:

– Капризничать вздумали, мистер Блейк? Надеетесь меня разозлить?

– Куда мне! С самодовольными типами вроде вас такое не проходит. Мне только любопытно, какой именно психоз лежит в основе ваших действий. Имею я на это право?

– Психоз? – Хондрос состроил на лице озадаченное выражение. –

Смирение перед Всевышним – психоз? Но вы, возможно, неверующий. Возможно, вы полагаете, что мир вокруг нас возник сам собой.

– Плохо дело, – вздохнул я. – Вы свихнулись на религиозной почве.

– Некоторые предпочитают потратить короткий земной век на подготовку к вечности.

Я оглянулся на катер.

– Хоть вы у нас и проездом, зал ожидания вам подавай со всеми удобствами.

Хондрос высокомерно улыбнулся. Он загасил окурок в небольшой мраморной пепельнице и вынул очередную сигарету из лежавшей перед ним пачки.

– Вы ведь любите путешествовать?

– Это моя работа. Я ищу старинные карты в глухих закоулках мироздания.

– Венецию хорошо знаете?

– Не очень.

– Площадь Святого Марка знакома?

– Ага.

Он щелкнул маленькой зеленой зажигалкой, поднес ее к сигарете. Поплыла вверх спираль серого дыма.

Грек с удовольствием затянулся.

– Представляете себе собор Святого Марка?

Что-то я припоминал.

– Более-менее.

– А четырех позолоченных лошадей с ипподрома, украшающих фасад этого здания?

– Помню. И что?

Еще один клуб дыма. Я только сейчас заметил, что его пальцы потемнели от никотина.

– Это византийский стиль. Истинная красота… Отправляйтесь в Венецию, Рим, Барселону. Присмотритесь к тамошним изумительным статуям, мистер Блейк.

Вглядитесь в изображения святых, в вытянутые головы и узкие лица. Византийские ваятели и живописцы держались этого стиля целую тысячу лет. О да, византийский стиль! Вот что было похищено у великой цивилизации в тысяча двести четвертом году.

– В тысяча двести четвертом году?

– Латинянами. Во время Четвертого крестового похода. Вместо того чтобы биться с мусульманами за Святую землю, крестоносцы изнасиловали Константинополь, средоточие византийской цивилизации. Византийцы хоть и были братьями-христианами, но числилось за ними одно прегрешение…

Он замолк.

– Какое же? – подыграл я.

– Прегрешение, мистер Блейк, вот какое: они были людьми высокой культуры, ярким пламенем среди темноты и варварства. Они любили искусство и литературу, любили прекрасные творения рук человеческих.

Они мылись, а не смердели. Когда латиняне набили свои корабли золотом, серебром и редкими константинопольскими тканями, когда переплавили бронзовые статуи в пушки, – тогда они сожгли прекрасный город дотла…

У меня возникло ощущение, что этот рекламный спектакль был хорошо отрепетирован. Грек всматривался в мое лицо, стараясь угадать, каковы мои впечатления.

Я сказал:

– Побойтесь Бога! С тех пор прошло восемьсот лет!

Он пожал плечами:

– Мой друг… Пройдитесь среди разрушенных колонн бывшего женского монастыря – нынче там мечеть Фенари Пса, – и призраки убиенных монахинь будут повсюду сопровождать вас. Вы ощутите их живое присутствие. Вы поймете, что захват произошел только вчера. Впрочем, надругательство продолжается и по сей день.