Икона и крест
Шрифт:
– Меня проконсультировали по вопросам собственности, – объявил сэр Джозеф. – Хотите послушать?
Все одобрительно зашумели.
– Все очень непросто. Имеет значение, как давно вещь утеряна, искали ли ее последующие поколения, и если искали, то как.
– Как можно искать что бы то ни было, если не знаешь даже, где начать? – спросила Дебби.
– Однозначного ответа тут дать нельзя. Важно, как действовали предыдущие поколения. Если, скажем, пара поколений – или даже одно – прекратило поиски, хотя бы лет на десять, то потомку могут отказать в праве на собственность.
– Подлинный Крест, где-то спрятанный, передавался в нашей семье из поколения в поколение. Икона всегда рассматривалась как часть наследства. Мои пикардийские предки лишь укрыли ее… Она была спрятана, а не утеряна. То, что Мармадьюк Сент-Клер взял ее с собой на Ямайку, подтверждает мою правоту. А Мармадьюк – мой предок.
Сэр Джозеф кивнул:
– В точку! И еще одно очко в вашу пользу. Указания, где его искать, были переданы вашему отцу – пусть и косвенные, но прямым потомком Мармадьюка.
– Значит, икона принадлежит Теббитам.
– Но если вы передаете что-либо по наследству, недостаточно сказать: «Я все завещаю тебе». Вы должны упомянуть конкретный предмет. Огилви просто-напросто закопал Крест и оставил зашифрованное сообщение для потомков. Нам совершенно ясно, что последующие поколения не смогли его расшифровать, и поэтому у ваших противников есть основания утверждать, что Крест был семьей утерян.
– Почему вы так решили? – возразила Дебби. – Они могли держать его в тайнике. А если он и был утерян – все равно, вы можете не сомневаться, что сообщение пытались расшифровать. Это ведь и называется «искать Крест», не так ли?
– Тем не менее Крест не упомянут ни в одном завещании. Кроме того, существуют другие претенденты.
– Ямайский бедняк?
– Например. Откуда у него икона? Он и вправду ее выкопал? Она действительно принадлежала его семье не одно поколение? Тогда он может заявить на нее свои права. Кроме того, если икона была закопана в ямайской земле, особенно на территории, принадлежащей государству, – а именно так нынче обстоят дела с «Севилья-ла-Нуэвой», – то правительство Ямайки вправе объявить ее «кладом, переходящим в собственность государства». Если в действие вступят законы, регулирующие отношения отдельных граждан и государства, то сложности вас ждут, уж вы извините, поистине византийские.
– Дебби ее купила, – напомнил я.
– Значит, икона ей, возможно, вообще не принадлежит.
– Однако это лишает прав на нее того парня. Он ее продал.
– Вас могут обвинить в мошенничестве. Вы предложили ему триста долларов за вещь, которая стоит тридцать миллионов.
– Это ровно на триста долларов больше, чем ему причиталось, – решительно сказала Дебби.
– Возможно. Если он выкопал икону, усиливаются позиции ямайского правительства. Впрочем, есть еще одна сложность.
– Еще одна? – воскликнула Дебби.
– Кто сказал, что крест принадлежал Де Клери по праву? В конце концов, он выкрал его во время одного из Крестовых походов. Кража не дает права на владение.
Церковь может заявить, что Крест принадлежит ей.
– Какая именно церковь? – спросила Зоула.
Сэр
– Мы ступаем на опасную почву. Константин (или один из его фаворитов) обнаружил Крест в Иерусалиме в триста двадцать седьмом году и забрал его в Византию. Следовательно, Крест может принадлежать Греческой православной церкви, чем она тогда и воспользуется.
– Джо, неужели Хондрос и Кассандра претендовали на эту икону по праву?! – спросила Зоула, широко раскрыв глаза от удивления.
– Я лишь предполагаю, что заявят дорогостоящие юристы. С другой стороны, католическая церковь может выстроить свою стратегию в деле, опираясь на апостольское преемство. Не хотел бы я быть тем судьей, которому придется выбирать между столь могучими соперниками.
– Я сомневаюсь, что какая-либо из церквей имеет здесь какие-то права, – сказал я. – В конце концов Крест был захвачен мусульманами и удерживался у них веками, а церкви прекратили поиски. Так что, по вашим же словам выходит, что они отказались от своих прав.
– Но католическая церковь не оставляла попыток вернуть Крест. Пятый крестовый поход был предпринят именно с этой целью.
– Это было лишь поводом для грабежа, а не попыткой вернуть Крест!
Сэр Джозеф пригубил молоко.
– Откуда нам знать, что происходило в голове у того или иного папы римского, жившего восемьсот лет назад?
– И к чему же мы пришли? – спросила Зоула.
– Вернемся к нашему договору. Мои юристы выясняют вопрос с собственностью. Если кто-либо предъявит права на икону, суды будут длиться месяцами, и траты нас ждут огромные. Не забывайте также и о том, что после освобождения рабов людям пришлось кормиться самим. Многие ушли в глубь острова и жили, как могли, на той земле, что была. Ни о границах, ни о юристах речи тогда не шло. По договору я убеждаю Дебби дать вам право преимущественной покупки, предварительно оценив Крест у независимых экспертов.
– Верно. Я оцениваю Крест в двадцать миллионов долларов.
– По оценке моих людей, он стоит на сорок миллионов больше. Я не могу советовать Дебби соглашаться на меньшее.
Сэр Джозеф махнул рукой:
– Дебби, я предлагаю вам за эту икону десять миллионов долларов – в том случае, если она и вправду относится ко времени Христа. Другими словами, в обмен на десять миллионов вы отказываетесь от всяких прав на нее. Юридические процедуры я беру на себя. Если выясняется, что икона ваша, вы берете деньги и отдаете мне икону. Если она вам не принадлежит, вы просто берете деньги.
– А если икона окажется средневековой подделкой?
– Мисс Теббит не получает ничего.
Дебби повернулась ко мне:
– Гарри?
– Дебби, надо поговорить.
Мы сидели в противоположных концах дивана в гостиной Зоулы. На лице Дебби читалось смятение.
– Так нельзя… Реликвия веками принадлежала моей семье…
– Хорошо, Дебби. А если суд постановит, что икона тебе не принадлежит, и ты потеряешь два-три миллиона фунтов? У тебя есть такие деньги?
– Пикарди-Хаус, возможно, столько и стоит. Все очень непросто, и дядя Роберт обязательно вмешается… Игра не стоит свеч.