Икона и топор
Шрифт:
Однако Ленин отличался от почти всех своих предшественников-интеллектуалов России XIX в., и как раз то, что он был глубоко чужд доминирующих интеллигентских тенденций конца империи, позволило ему стать носителем в корне нового порядка вещей.
Во-первых, для этой многоликой эпохи Ленин был редкостным «однолюбом». Вокруг него было множество возвышенных мечтателей, но сам Ленин целиком сосредоточился на одной-единственной всепоглощающей цели, которая в помыслах интеллигенции традиционно не занимала главенствующего места, — на обретении власти. Верность этой цели позволила ему подчинить собственные эмоции и эмоции соратников поистине пуританской дисциплине. Никогда не поддаваясь расслабляющим восторгам периода поздней империи, он избежал суетливых метаний между прометеевским оптимизмом и мрачным сенсуализмом, сумел извлечь пользу из чувства ожидания, порожденного интеллигенцией, не вовлекаясь, однако, в приливы и отливы ее внутренних ощущений.
Ленин подавлял в себе все эмоции; холодностью и аскетизмом он разительно отличается от других интеллигентов с их традиционным добрым товариществом и убежденностью, что чувства — неотъемлемая часть мыслительного процесса. Его любимая мать была немкой, и сам он бывал прежде всего в Северной Европе — в развитых районах индустриализации и урбанизации. Южная Европа с ее солнцем, вином и песнями сыграла — за одним исключением — весьма незначительную роль в его тусклой
1456
19. О нежной связи Ленина с радикальной феминисткой Инессой Арманд, слегка смягчающей преобладавшую в советской биографии Ленина картину полной эмоциональной дисциплины и пуританского занятия миссией, см.: L.Fischer. The Life of Lenin. — NY, 1964; S.Possony. Lenin: The Compulsive Revolutionary. — Chicago, 1964, 118 if.; B.Wolfe. Lenin and Inessa Armand // ASR, 1963, Mar., 9 6-114. О жизни самой Инессы см. панегирик французского коммуниста: J.Freville. Inessa Armand: unc grande figure de la revolution russe, 1957. Некоторые другие упоминания об эмоциональной стороне жизни Ленина можно найти в кн.: Н.Валентинов. Встречи с Лениным. — NY, 1953.
1457
20. Предположение, что переориентированные сексуальные инстинкты играли важную роль во внутреннем развитии Ленина и что подавленная гомосексуальность способствовала агрессивной мужественности большевизма, высказал Н.Лейтсс (N.Leites); подробно она рассмотрена в статье: D.Bell. Ten Theories in Search of Reality // The End of Ideology.
– NY, 1962, 2d rev. ed., 326–337.
Бранная манера ленинской полемики резко контрастирует с формами дискуссии, принятыми даже среди революционных интеллигентов. Конечно, кое-где у Маркса можно найти образчики подобной поносительной лексики, но резкий слог Ленина и постоянные ругательные высказывания по адресу оппонентов зачастую напоминают скорее неотесанный фанатизм крестьянских мятежников, раскольников и сектантов, которых в регионе Симбирск — Самара — Казань в годы юности Ленина было очень много. В своей стилистике он как бы шагнул вспять, к яркому образно-пророческому языку Ивана Грозного и Аввакума, а вовсе не продолжал традицию дебатов XIX в.
Говоря «они и мы», прежние революционные лидеры противопоставляли силу и правду, правящую бюрократию и властителей мира идей. Для Ленина, однако, «чистота идей» была равнозначна «бессилию» [1458] . Для власти нужна сила, для которой в свою очередь нужна не правда, но «истинный лозунг борьбы» [1459] . Основу морали он видел не в «идеалистических» нормах внутренних ощущений, но в постоянно меняющихся требованиях революционной целесообразности. Таким образом, правда не интересовала Ленина ни в одном из двух ее значений — ни как научный факт (правда-истина), ни как нравственный принцип (правда-справедливость). Зато он назвал «Правдой» большевистскую газету с ее ежедневными инструкциями к действию. «Проклятые вопросы» уступили место поверхностным приказам.
1458
21. Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов? (1894) // В.Ленин. ПСС. — М„1958, I, 344.
1459
22. Там же, 341 (Ленин здесь цитирует Маркса).
Эти приказы были обязательны в силу второй главной и новой черты учения Ленина — упора на организацию. Тайные, дисциплинированные иерархические организации никогда не были типичны для русской революционной традиции, хотя и существовала обширная якобинская теоретическая литература, созданная такими деятелями, как Пестель, Огарев, Нечаев и Ткачев. Даже посвятившие всю жизнь революции народовольцы были недисциплинированны, политически наивны и непрактичны — самые профессиональные из них входили не в организацию, а в «группу дезорганизации». Новая концепция Ленина была отчасти продиктована необходимостью самозащиты от весьма усовершенствованных к тому времени методов полицейской слежки и принуждения, а отчасти вытекала из пересмотра революционных методов, который безостановочно продолжался после поражения «Народной воли». Все чаще обсуждалась идея сплочения в организации военного образца. Термин «кадры», ставший ключевым в большевистской организационной концепции, появился в конце 80-х гг. вместе с идеей гибкого использования «передовых» отрядов [1460] . Ведущий теоретик подновленного революционного популизма Виктор Чернов, глава новой партии социалистов-революционеров (эсеров), также утверждал в 1901 г., что революционному движению необходимо единство, тогда «…у нас не будет социал-демократов и социал-революционеров, народовольцев и народоправцев, а будет единая и нераздельная социалистическая партия» [1461] .
1460
23. S.Utechin. The 'Preparatory Trend' in the Russian Revolutionary Movement in the 1 880's// SAP, 12, 1962, 7—22, — об этом «волжском марксизме» и юношеских контактах Ленина с ним. По вопросу о немарксистских якобинских предшественников ленинизма С.Утехин (S.Utechin. Who Taught Lenin? //The Twentieth Century, 1950, Jul., 8—16) отсылает к любопытным и забытым предчувствиям у Огарева; М.Карпович (М.Karpovich. A Forerunner of Lenin: P.N. Tkachev// RP, 6, 1944, 346–350) отсылает к Ткачеву; В.Варламов (V.Varlamov. Bakunin and the Russian Jacobins and Blanquists as Evaluated by Soviet Historiography // RPSR, 79, 1955) показывает, как советские историки после изрядной путаницы в конечном счете заняли свою нынешнюю позицию, отрицая всякую связь между ленинизмом и давними якобинцами.
1461
24. Накануне, 1901, № 26/27, 315. См. также мастерский короткий политический некролог Ленина, написанный Черновым, в кн.: Moscly, ed. Soviet Union, 26–32.
Ленинская
1462
25. Л.Троцкий. Наши политические задачи. — Geneve, 1904, 54.
Разрабатывая теорию Маркса о грядущей диктатуре пролетариата, Ленин утверждал, что такая форма власти возникнет только после полного разрушения буржуазной государственной машины и «отомрет» непосредственно на переходе к полному коммунизму [1463] , но в промежутке это будет «власть… не связанная никакими законами» [1464] .
Фактически Ленин установил в России диктатуру большевистской партии — его собственной «партии нового типа», которая, придя к власти, сменила название и стала именовать себя «коммунистической партией», отмежевываясь от более привычного европейского ярлыка «социалистической» или «социал-демократической» [1465] .
1463
26. В основном в его «Государстве и революции», написанном накануне переворота 1917 г. (ключевые пассажи, рассматривающие «отмирание», см.: Ленин. ПСС, XXX11I, 16–21, 83—102). О дискуссии касательно этой идеи см. три статьи под рубрикой: The Withering Away of the State // Su, 1961, Oct., 63–69; а также примечания и анализ в: Ленин. ПСС, XXXII.
Концепция диктатуры пролетариата разработана Марксом в его «Критике Готской программы» (1876) и уточнена Лениным в статье 1905 г. «Революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянство» (Ленин. ПСС, X, 20–31). Использование Лениным этого термина до 1917 г. не нашло отражения в полезном в целом анализе этой концепции: R.Carew-Hunt. A Guide to Communist Jargon.
– NY, 1957, 62–65.
1464
27. Пролетарская революция и ренегат Каутский (1918) //Ленин. ПСС, XXXII, 245. Ленин говорит здесь о «диктатуре» вообще, но характеристика явно приложима и к священной форме, которую он отстаивает.
1465
28. Возрождение Лениным этого термина — широко использованного в середине XIX в., но вышедшего из моды и явно забытого в конце XIX — начале XX в., — по-видимому, датируется от публикации в 1915 г. совместно с Бухариным недолговечного журнала «Коммунист». Формальное принятие нового названия в марте 1918 г. было способом драматизировать необратимость разрыва Ленина с «реформистской» социал-демократической традицией; всем партиям, входившим в Коминтерн, было предъявлено требование (на Втором конгрессе 1920 г.) формально принять название «коммунистических» как условие членства — явная демонстрация их отречения от традиций II Интернационала.
Связи внутри этой партии надлежало поддерживать и активизировать не только посредством механических законов демократического централизма, но посредством принципа партийности. Эта партийность, или «жертвенный партийный дух», апеллировала к сектантскому порыву обрести новую жизнь в группе конспираторов-единомышленников. Ленин стремился сохранить и развить жертвенную революционную традицию Чернышевского и своего старшего брата, чтобы обеспечить «полное товарищеское доверие между революционерами» [1466] . Уже в 1894 г. он писал, что отказывается называть себя материалистом (даже диалектиком), если не будет признано, что «материализм включает в себя, так сказать, партийность» [1467] .
1466
29. Что делать? (1902) //Ленин. ПСС, VI, 141.
1467
30. Из критики Струве //Ленин. ПСС, I, 419.
Еще более привлекательным, чем новый дух в ленинской партии, для интеллигентов было ее обещание преодолеть их классический отрыв от «народа». Ленин заявлял, что в партии «должно совершенно стираться всякое различие рабочих и интеллигентов» [1468] и в то же время партия должна действовать как «авангард» в составе других массовых движений эпохи, а не стоять вне их, как «бланкисты». Избегая «бланкизма», партия не должна впадать в «хвостизм», не должна отрекаться от революционных целей, «благоговейно созерцая <…> «заднюю» русского пролетариата» [1469] . В самом деле, никакое «стихийное» движение не обеспечит важнейших политических перемен, которые требуют стратегической организации и дисциплины. Партия Ленина предлагала интеллигентам возможность испытать волнующее ощущение тождества с подлинными интересами масс, включиться в их деятельность и обещала союз с ними в грядущем освобождении.
1468
31. Что делать? // Ленин. ПСС, VI, 112. Ленин полностью признавал важность обеспечения руководства рабочими со стороны интеллигенции (см. анализ в кн.: E.H.Carr. The Bolshevik Revolution. — London, I, 16–17), хотя этот момент несколько смазан последующими советскими толкованиями, а также затушеван в официальном советском переводе «Что делать?», где дана ссылка на идеи революционных интеллигентов как на развившиеся «вполне независимо от спонтанного роста рабочего движения», заменяя ленинское жесткое «совершенно» на смягченное «вполне»: V.Lenin. Selected Works. — London, 1937, II, 53.
1469
32. Что делать? // Ленин. ПСС, VI, 107.
Ленинский манифест и план «Что делать?» (1902) дал России новый ответ на этот классический вопрос, который на II съезде РСДРП (1903) стал причиной раскола между ленинцами-большевиками и меньшевиками. В противоположность «Что делать?» Чернышевского (1863) работа Ленина не рисовала картины нового социального строя; в противоположность «Так что же нам делать» (1883) Льва Толстого она не призывала к возрождению индивидуальной нравственной ответственности. Ленин призывал к созданию новой организации, задача которой — взять власть с помощью этики целесообразности.