Икона, или Острова смерти
Шрифт:
— Правда? Вы были на Тиносе?
Я попытался говорить спокойно:
— Да, побывал в церкви Богородицы, чтобы удовлетворить свое любопытство. И не увидел ничего необычного.
Я объяснил, что газетная вырезка, которую она показывала, пробудила во мне любопытство, и потому, располагая кое-каким свободным временем, я махнул на Тинос.
— Если честно, думаю, что корень всех бед Джона в алкоголе. Но если, по-вашему, эти придурки что-то знают, мы это выясним.
— Не беспокойтесь, милая леди, — заверил Юджин, поглощенный мыслями о деньгах. — У Гарта
— Эй, вы что, хотите, чтобы я изобразил голубого?! Опомнитесь. — Я покачал головой.
Юджина буквально переполняли идеи:
— Так себе это и представляю: богатый гомик из Калифорнии, владелец картинной галереи. Высокий, загорелый и соблазнительный. Легкая седина на висках, младенчески синие глаза. То, что надо!
Увидев, как Линда улыбается, я почувствовал, что таю, словно кусок масла на солнце.
— Ладно, ладно — быть может.
Я знал, что сделаю это, но не хотел показаться слишком легкой добычей. Я решил, что, во всяком случае, докопаюсь до сути проблем Джона, и если ради друга нужно пойти на такое — почему бы и нет?
Глава 6
— Думаешь, старина Джон был любовником Линды? — спросил Юджин, глядя на дорогу.
Я вел старенький армейский джип вдоль полуострова, направляясь к мысу Калафата. Юджин развалился на сиденье рядом со мной, ветер трепал его рыжие волосы.
— Кто, Ролстон? Нет. Сомневаюсь, что на Миконосе есть хоть один человек, который мог бы этим похвалиться.
Над морем ярко светило солнце, впереди виднелись скалистые отроги мыса. Сверкающий залив пестрел маленькими лодками; их поднятые паруса напоминали крылья бабочек. Когда мы подъехали ближе, я разглядел кучку белых построек, едва различимых позади купы деревьев.
— Форт-Нокс, — сказал Юджин.
Я съехал с шоссе и повел джип по извилистой, узкой, посыпанной гравием дорожке, направляясь к резиденции Фредерикса и Брайана.
Длинная вереница домиков с покатыми крышами, составляющих поместье, была окружена высокой оштукатуренной стеной. Полукруглая надпись над железными воротами гласила: «Вилла „Мимоза“». Чуть ниже, на другой табличке, по-гречески и по-английски было написано: «Осторожно, собаки!» Услышав звук приближающегося автомобиля, два гладких и, судя по всему, злобных добермана притрусили к воротам, зарычали и приготовились к прыжку.
Я припарковал джип в таком месте, чтобы его невозможно было увидеть из ворот. Мы уже решили, что лучше я пойду туда один.
— Не засиживайся с этими уродами. А то я изжарюсь на проклятом солнце.
Я подошел к воротам. Доберманы яростно зарычали. Собаки нервничали и явно злились. Под кнопкой звонка находилась маленькая табличка: «Вход только по приглашениям».
Кем себя считают эти люди — Неархом [5] и Онассисом? Я нажал на кнопку и подождал. Солнце накалило мощеную дорожку. Капли пота выступили на моем лбу. Я позвонил
5
Неарх (г. рождения неизвестен — ок. 312 г. до н. э.) — греческий полководец, сподвижник Александра Македонского.
В переговорном устройстве послышался сначала треск, а потом голос:
— Кто?
Я представился и сказал:
— Я бы хотел побеседовать с мистером Фредериксом или мистером Брайаном. Пожалуйста.
После небольшой паузы снова раздался голос:
— Вам назначено?
Человек говорил с легким акцентом, но точно не ирландским.
— Я только что прибыл из Америки, сэр, — вежливо произнес я. — И хотел бы поговорить с мистером Фредериксом или мистером Брайаном по поводу нашего общего знакомого, Джона Ролстона.
— Да?
Связь прервалась. Наступила тишина — если не считать пронзительного пения цикад на деревьях.
— Что там? — крикнул из джипа Юджин. — Если они не желают тебя впускать, то давай свалим отсюда!
Я покачал головой.
— Терпение. Не забывай, что на кону пятьсот евро.
Внезапно из динамика донесся другой голос:
— Да, мистер Хенсон! Чем могу вам помочь?
Я узнал этот шепелявый провинциальный акцент, но не был уверен, кто именно со мной разговаривает — Фредерикс или Брайан. Я не изменил своему официальному тону:
— Дело касается Джона Ролстона, сэр.
— Ролстона?
Снова тишина. Потом раздался треск, слабое гудение и щелчок — автоматические ворота открылись.
— Заходите.
Доберманы подозрительно посмотрели на меня желтовато-карими глазами. Один из них злобно оскалился.
— Отзовите собак, — попросил я.
— Все в порядке. Проходите.
Откуда-то с подъездной аллеи, скрытой за деревьями, кто-то пронзительно засвистел, и обе собаки помчались к дому.
Я открыл ворота и вошел. Юджин поднял большие пальцы вверх в знак одобрения. Я зашагал по направлению к главному зданию с резными арками, смутно чувствуя, что за мной наблюдают, но не в силах понять, откуда. Почти все лакированные ставни были закрыты, чтобы в дом не проникало полуденное солнце. Миновав заросли эвкалиптов и живую изгородь из гибискуса, я увидел мужчину, который стоял, опираясь на причудливые железные перила балкона. Когда я добрался до дверей, то снова поднял голову, но мужчина уже исчез.
На деревянной двери висел латунный молоток в форме головы грифона с крючковатым клювом. Я трижды постучал и услышал, как с той стороны кто-то шагает по мраморному полу; в ту же секунду дверь отворилась достаточно широко для того, чтобы я мог заметить убранство прихожей.
Я легко узнал Фредерикса. Он был младшим из этой парочки — средних лет, очень полный. Я задумался, не накрашены ли его румяные щеки и не парик ли его тронутые сединой волосы.
— Мистер Фредерикс… — сказал я, протягивая руку. Его ладонь была вялой, влажной и холодной на ощупь, как рыба, только что вытащенная из воды.