Икона. Монета. Два меча. Вывозу из России не подлежат
Шрифт:
– Лови! – крикнул он и не услышал своего голоса. Михалыч поймал стальные браслеты и с испугом, глядя на направленный на него пистолет, снова зашевелил губами.
За его спиной в углу проходила труба отопительной системы. Степан успел разглядеть её, как только вошел.
– Положи дипломат на стол и пристегни себя к трубе! – приказал он. Где-то в середине фразы глухота вдруг отступила и он понял, что орет, причем чужим глухим голосом. Щелкнули наручники. Степан сделал ещё несколько неуверенных шагов к столу. Негатив снова наплыл на глаза и снова он усилием
Воскресная служба в церкви только что закончилась. И уже потянулась к автобусной остановке вереница из мирных прихожан. Бабушки в чистеньких белых платочках, пожилые и не очень пожилые мужчины, было много молодежи.
За ними с интересом наблюдал из окна серой "Волги" с тремя фонарями на крыше седой мужчина с бледным лицом, который держал правую руку на перевязи. Это был, конечно, следователь уголовного розыска Степан Андреевич Грозный.
Пропустив основную массу прихожан, он осторожно выбрался из автомобиля и пошел по узкой тропинке мимо сторожевой будки прямо к церкви. За ним, хлопнув дверьми, вышли трое крепких молодых мужчин в строгих костюмах. Один из них держал в руке все тот же кожаный дипломат. Пожилой священник разговаривал с молодой женщиной, когда на порог храма ступил Степан. С любопытством оглядев убранство храма, он направился к настоятелю. Мужчины всё также молча следовали за ним. Извинившись перед женщиной, Степан обратился к священнику:
– Извините, можно Вас на немного. Мы из милиции.
Священник понимающе кивнул головой и пригласил их к себе в келью.
Келья, небольшая клетушка, в углу здания была чисто прибрана. И производила приятное впечатление. Святой отец выглядел устало, поэтому сразу опустился на кушетку, не забыв при этом предложить сесть и его посетителям. Поблагодарив, Степан кашлянул в кулак, не зная с чего начать.
Наконец решил, что если начинать, то начинать лучше всего с главного, махнул рукой. Ему подали дипломат и он, открыв его показал священнику:
– Это ваша?
Священник открыл широко глаза, потом подслеповато их сузил и потянулся к иконе, которая лежала в дипломате. Дрожащими руками взял eе.
– Да!
Он посмотрел на следователя.
– То есть нет.
Вернул икону на место.
– Подождите, я ничего не понимаю.
Достал из широкого кармана рясы очки. Посмотрел на икону через них. Странно засуетился и вдруг выбежал из кельи.
– Я сейчас!
Степан, опустив голову, ждал. Через две минуты отец вернулся, держа в руках вторую икону. Она была как две капли воды похожа на первую, но только для непосвященных. Священник тяжело дышал.
– Посмотрите, она точно такая же. Она – это не подлинник. Это, это … – он ударил по деревяшке, – Это подделка.
Его лицо задрожало и он, совсем обессилев упал на кушетку. По его старческому лицу текли слезы.
– Как же… Как же они могли.
Степан тихо поднялся и дал знак сопровождающим его людям выйти.
– Не волнуйтесь.
Старик проводил его до самой калитки. И потом долго смотрел в след удаляющейся машины.
Шипя, заработал передатчик. Степан, сидя на переднем сидении, снял микрофон.
– Грозный, слушает!
– Степан Андреевич, – услышал он голос дежурного. – где вы сейчас находитесь?
– Возвращаемся из церкви. Через пятнадцать минут будем в отделе. А что?
– Зайдите к начальнику! – в динамике зашумело и Степан повесил микрофон.
– Разрешите войти! – по-военному строго спросил Степан, одернув пиджак, и вошел в кабинет начальника ГУЗД. Полковник Панкратов был его старым другом. Вот уже десять лет плечом к плечу несли они свой нелегкий долг, но всё равно каждый раз Степан испытывал робость, идя к начальству.
Панкратов, широкоплечий высокий мужчина, примерно того же возраста что и Грозный, улыбаясь, пошел на встречу Степану:
– Заходи, заходи, дорогой!
Хотел похлопать его по плечу, но остановился, вспомнив о ранении.
– Заходи, садись. Отчет я уже прочел, но вот хотел послушать детали.
Несмотря на то, что Степан провел бессонную ночь и лишь немного успел отдохнуть, он всё же уловил подвох в его словах. Он прищурился и посмотрел на полковника.
– Давай, начальник, не тяни. Что случилось?
Улыбка исчезла с лица Панкратова, и он сразу же постарел на несколько лет.
– Ты у на лучший работник, поэтому я сделаю всё, чтобы все было нормально.
– В чем дело?
– В чём дело'?
– Кто-то стуканул туда…
Полковник поднял голову.
– И там стало известно о том, что произошло в КПЗ. Почему-то всех собак вешают на тебя.
Степан опустил голову, а Панкратов также на одной ноте продолжал:
– Всё уладится. Я уверен, ну а пока.
Он посмотрел на стол, где стоял отрывной календарь.
– Считай ,что с сегодняшнего дня, с двух часов ты в отпуске. Понял. Дело передашь пока мне. А сам давай, съезди куда-нибудь. Отдохни. Вон посмотри, на тебе лица нет.
Степан так и ничего не сказал. Он был слишком стар и опытен, чтобы спорить Встал.
– Разрешите идти?
– Да, давай, Андреич. Ты только обиду на меня не держи.
Степан махнул рукой.
– Да ладно, чего уж там.
Он вышел на улицу. Ветер дыхнул ему в лицо. Взъерошив седые волосы.
– Ну что же в отпуск, так в отпуск. Я видно и впрямь сильно устал.
Ветер снова дохнул на него, окатив с ног до головы опавшей с деревьев листвой. Степан заулыбался, отряхиваясь. А ведь и правда осень. С этой работой даже не заметил, как лето пролетело.
Рядом с ним остановилась машина и из неё вышел знакомый оперативник тот, у кого сынишка интересовался кикбоксингом.
– Послушай! – он обратился к нему, – ты сегодня идешь на матч Стрельцова с Динамитом?
Тот удивленно посмотрел на Степана.
– Да! Если ничего не помешает. А вам это зачем?