Икс-металл
Шрифт:
X
Время до праздника в честь Санниа прошло для меня в беспрерывной работе. Если бы я знал, что эти мои строки наверняка дойдут до внешнего мира, может быть, я описал бы ход работ подробнее, ибо с технической точки зрения там было много любопытного. Но… еще раз — я должен спешить, спешить.
В общем, я добился того, что мог фабриковать все, что желали получить от меня вулоды, то есть велосипеды, хотя и не с дутыми, а с плотными шинами. Шины я выделывал из материала, сходного с каучуком. Материал этот вулоды называют «кхава». Получается он из сока
Но я опять увлекаюсь мелочами, а впереди у меня есть еще так много, о чем рассказать, а времени в моем распоряжении так мало!
Словом, я принялся изготовлять велосипеды. Их требовалась тысяча штук, и изготовляли их из нигилита. Они должны были служить вулодам для странствований по пустыне в их предполагаемом походе на мир.
Само по себе разумеется, велосипеды эти были гигантских размеров, соответственно росту воинов Вулоджистана, и в то же время были легки, как перышко.
Затем я приступил одновременно к изготовлению ружей, точнее сказать, магазинов по модели Винчестера и револьверов системы Маузера.
Порох я изготовлял в массах, и при произведенных мной испытаниях этот порох оказался весьма недурным.
Я уверен, что, повозившись, добился бы изготовления бездымного пороха, но вулоды довольствовались простым.
Литье пушек я откладывал до того времени, когда будут сооружены новые специальные мастерские и установлены изобретенные мной особые сверлильные и строгальные станки.
В моей работе мне очень помогал Нед Карпентер, который чувствовал себя в своей стихии, потолстел, приобрел замашки старшего мастера и покрикивал на подчиненных ему вулодов, а иногда награждал их и подзатыльниками.
С Леонаром мы виделись очень мало: он тоже был занят по горло, и, как я узнал, его занятия состояли в преподавании воинам Вулоджистана военных наук, как-то: фортификация, рытья траншей, минных работ, наступления сомкнутым и рассыпанным строем, глазомерной съемки и т. д.
По всем сведениями, получавшимся мной, вулоды не на шутку готовились в свой фантастический поход на мир и намеревались отправить первую армию через несколько месяцев. Мы же должны были остаться в Вулоджистане по-прежнему в качестве инструкторов, чтобы обучать новые и новые отряды, готовить оружие и боевые припасы. Словом, мы были обречены навеки оставаться пленниками вулодов.
Но не об этом мечтал неукротимый Шарль Леонар!
День богини начался, как начинались с давних времен подобные дни. Разница с прошлым была, может быть, только в одном: за последнее время жрецам, я слышал это от моего любезного руководителя, Алледина, кажется, умнейшего из вулодов, их Меттерниха, приходилось все чаще и чаще считаться с проявлениями греховности их паствы. В чем было дело, точно не знал никто, но число ослушаний и проступков росло, и соответственно этому росло количество объявлений «макази».
В общем, ко дню богини Санниа, когда должно было совершиться массовое принесение в жертву ослушников, включая женщин и детей, насчитывалось около двухсот человек — небывалое количество.
В назначенный час их всех привели толпой в храм богини Санниа. Обычным порядком проделывались все фокусы,
По ритуалу, каждому казнимому жрецы предлагали традиционный вопрос:
— Приготовился ли ты идти к всемогущей богине Санниа?
На это давался ответ:
— Да!
Затем следовал второй вопрос:
— Идешь ли ты в лоно богини?
И опять должен был следовать ответ:
— Да!
И вот к краю пропасти подошел первый очередной осужденный. Это был средних лет, чрезвычайно мускулистый рабочий с бронзовым лицом, по-обезьяньи длинными крепкими руками и кривыми ногами.
Он остановился перед жрецом.
— Приготовился ли ты идти к богине Санниа? — прозвучал вопрос жреца, развеянным взором оглядывавшего целую толпу «макази».
— Нет! — прозвучал резко и грубо ответ рабочего.
Это было до того неожиданно, что Жрец совершенно машинально произнес и второй вопрос:
— Идешь ли ты в лоно богини?
— Сам иди к черту! — ответил рабочий, и его кулак нанес страшный удар в висок жреца. Последний рухнул на помост и скатился в Адский Поток.
— Макэль! Макэль! — неслись отовсюду испуганные крики. — Мятеж! Бунт!
Один из немногих присутствовавших воинов, сообразив наконец, в чем дело, кинулся на зачинщика мятежа, того самого рабочего, который только что ударом железного кулака отправил на лоно богини Санниа одного из народных мучителей, но рабочий выхватил из складок своего одеяния длинный и острый нигилитовый меч и со страшной силой вонзил его в незащищенное латами из нигилита горло воина. Последний выронил свой меч и упал, как пораженный громом.
А тем временем везде и всюду в храме поднимались фигуры рабочих и невольников, со сверкающими мечами и копьями в руках. Жрецы падали один за другим, сраженные насмерть.
Побоище разыгрывалось с невероятной быстротой.
Едва я успел подумать, что мятежники все же вскоре окажутся перебитыми спешившими с разных концов вооруженными латниками, как вдруг загремели ружейные и револьверные выстрелы, засвистели пули, поражая воинов и жрецов.
Я не мог опомниться от изумления, не мог сообразить, как могло выйти что-либо подобное? Ведь наши собственные ружья и револьверы служили нам моделями в мастерских, а решительно все изготовленное мной оружие хранилось в цейхгаузах и выдавалось только на время производства воинских упражнений, а потом отбиралось у воинов и у тех рабочих, которые тоже за последнее время образовывали особый отдельный отряд.
Мое изумление возросло до последней степени, когда после первого нестройного залпа вдруг пророкотал оглушительный гром, всегда предвещавший появление верховного владыки вулодов, Санниаси.
Стена разверзлась, показался, словно висящий в воздухе, золотой трон Санниаси, на троне…
Шарль Леонар!
И у него на голове была сияющая алмазами драгоценная митра, в зубах — дымящаяся папироса, под мышкой он держал массивный, усыпанный алмазами и рубинами жезл — символ неограниченной власти над Вулоджистаном, а в руках великолепный штуцер.