Иль Догхр. Проклятие Эмира
Шрифт:
Потом…позже я начну искать Алену. Если она жива, то я обязательно ее найду. И поплачу, потом буду орать и корчится в адских муках о мамочке. Сейчас нельзя. Надо взять себя в руки и потерпеть ради малыша. Он жив. Он такое пережил и смог остаться, смог стучать сердечком внутри моего тела я просто обязана его защитить. Я соглашусь выйти за Азима.
Глава 30
— Молодец, что согласилась. Мы постараемся быть счастливыми. Я постараюсь сделать тебя счастливой.
Отстраняюсь от него, разворачиваясь к столу и наливая себе горячую воду в чашку, где уже лежит
— Очень надеюсь, что все получится и он не найдет нас. Я хочу поехать на могилу мамы.
— Мы уже говорили об этом. Сейчас невозможно. Тебя наверняка там ждут. За кладбищем точно следят. И Ахмад прекрасно понимает, что это единственное место, где можно тебя найти. Я…послал туда кое-кого. Вот фотографии. Ты можешь посмотреть.
Дрожащими руками взяла сотовый Азима и ощутила, как снова сдавило грудь и горло словно разодрало от нахлынувшего рыдания, которое вырвалось едва, я увидела железный крест и табличку с именем. И датой смерти. Палец прошелся по экрану, и я прикрыла глаза, чувствуя, как по щекам катятся слезы. Мамочка, прости меня, что я не приехала. Прости, что не нашла как это сделать и даже не была на твоей могиле.
— Нужно поставить памятник.
— Я найду людей, кто этим займется. Через подставных. Иначе нас опять-таки можно вычислить.
— А что насчет моей сестры? Что-то уже известно?
— Пока нет. Мои люди ищут. Как только что-то будет я обязательно тебе сообщу.
Он взял мои руки в свои, и я осторожно их высвободила. Мы недавно поженились. Теперь я была женой Азима по всем правилам и канонам. Боже…какая ирония. За какое-то жалкое короткое время я уже три раза побывала замужем. Два из них фиктивно.
Азим держал свое слово и ни на чем не настаивал. Он сказал, что никогда ни к чему меня не принудит и не предъявит свои права. Какой разительный контраст с Ахмадом, которому было всегда наплевать что я чувствую. Он брал то, что хотел. Но внутри в душе разливалась адская ядовитая тоска. Я скучала по своему палачу, мне не хватало моего дикого чудовища с его жёстким взглядом и злой ухмылкой на губах. НЕ хватало его жарких рук, не хватало его терпкого мужского запаха.
Единственное, что меня радовало — это свобода. Как будто я только сейчас обрела ее и наслаждалась каждым мгновением. Морской воздух разливался по моему телу насыщая каждую молекулу этим одуряющим ощущением — я больше никому не принадлежу, никто не принуждает меня и не насилует мою душу. Азим не докучал мне своим присутствием он часто куда-то уезжал при этом меня не запирали, мне не запрещали выходить, меня не укутывали в покрывала. Единственное что просил мой муж — соответствовать. И я старалась, потому что я все же жила у уважаемых людей, которые ценили Азима и давно его знали. Для всех я его жена и мне наконец-то кланялись с почтением. Я больше не была презренной шармутой.
— Веди себя осторожно, Вика. Постарайся меньше ездить по городу без меня.
— Хорошо. Я буду осторожна.
— Когда к врачу?
— В среду утром.
— Я поеду с тобой.
— Это не обязательно, Азим.
— Почему же я тоже хочу увидеть ребенка. Теперь он имеет отношение и ко мне.
И улыбнулся. Я снова чуть не зажмурилась от его сходства с Рамилем. Как две капли воды. Улучшенная версия. Но все что у меня было к Рамилю давно прошло, и я не ощущала ни тяги, ни какого-то очарования. Ровным счетом ничего. Пустота. Только благодарность
Раны на моем теле полностью зажили, но раны в душе были такими же развороченными, кровили и адски болели. Днем…ооо, днем я была смелая и могла ни о чем не думать, могла мечтать о ребенке, могла представлять себе его. А ночью…ночью словно злобно насмехаясь над моей смелостью являлся он. Иногда хватал за шкирку и волок куда-то как мешок, и я знала, что он расправится со мной, знала, что не пощадит, а иногда его руки мучительно долго ласкали мое тело, его язык порхал по моей коже выбивая из меня стоны удовольствия. Я просыпалась с криками и в слезах.
«Это она…это сделала Аллаена!»
Самые страшные слова для меня. Я брела к морю, шла босыми ногами по белому песку и думала о том, что никогда в жизни не смогу забыть. И вряд ли смогу простить. Потому что такое не прощают.
* * *
— Азим…что с тобой? Ты очень бледный. Что случилось?
— Нас ищут.
Сердце болезненно заколотилось, забилось в грудной клетке, стало тяжело дышать.
— Ты кого-то видел?
— Мне передали. Нас спалили, Вика. Надо переезжать. Я уже нашел нам новое место. Это в другой стране на берегу океана. Там не найдут. Будет тихо и очень спокойно.
— Но я не буду ничего знать о сестре!
— Тебе нужно думать о ребенке, а не о сестре. Ее ищут. Как только будет что-то известно мне сообщат. Пока что собирай вещи. Мы уезжаем на рассвете. Нет времени ждать. В любую минуту сюда могут прийти ЕГО люди.
И мы снова бежали. В который раз собирались, сворачивали свои вещи, складывали в небольшие чемоданы и уезжали. Можно сказать куда глаза глядят. Я уже не помню сколько городов мы сменили, а теперь уже и страну. Долго добирались. На двух самолетах, потом такси. Нас привезли в небольшой домик на берегу океана. Никакой роскоши, все очень скромно, но мне понравилось.
Снова появилась надежда, что это последний переезд. Что больше не нужно будет бегать и мы наконец-то спрятались. Азим привез меня и снова уехал. Сказал, что теперь ему здесь нужно уладить свои дела. Я понимала, что нас обоих надо кормить, понимала, что на все нужны деньги и, кажется, они начинают заканчиваться. Мне было стыдно висеть на шее у Азима. Сама я нигде не работала и английского языка я практически не знала. Азим сказал, что работать мне не нужно, чтоб я меньше выходила и меньше светилась.
Снова поиски врача, снова анализы. Он сделал для меня страховку, и я теперь состояла на учете у доктора с которым мы общались через переводчик. Все чему я посвящала свободное время — это изучению языка и мыслями о ребенке. Это единственное, что делало меня счастливой. Понемногу вырастал живот, и я обнимала его обеими руками, разговаривала с малышом, пела ему колыбельные, рассказывала о сестренке и о маме. На очередном УЗИ мне подтвердили, что это мальчик. Я смотрела на изображение и умилялась тому, как он сосет пальчик, как играется с ножками или пинается ими. Азим часто ходил со мной вместе. Обычно ждал меня снаружи. Говорил, что это неправильно ходить одной. Но насчет ребенка ничего не спрашивал.