Ила
Шрифт:
Как принято по местному этикету, я говорю ему:
– Джее-й-мс Кр-оо-уу, – произношу я с затруднением, – оочень приятно!
– Дааа, – вглядывается он в мои глаза. – Куда ты направляешься?
Куда я направляюсь? Не знаю. На самом деле это неважно для меня. Главное доехать туда, где я могу прижиться. Наверное, туда, куда он направляется, существует возможность начать мою жизнь среди землян.
– Ту-да, ку-да ты еедешь, Джее-й-мс Кроо-уу.
Приподняв левую бровь вверх, и улыбнувшись, покачивая головой, он с небольшой задержкой продолжает нашу бурную беседу:
– В Нью-Дели. И можешь звать меня просто Джеймс.
– Хо-ро-шо, Джеймс. Я тооже поеду в Нью-Дели, –
Даже используя знания Юно, я не могу сделать вывод о том, что этот человек сейчас полагает обо мне. За время, пока мы разговаривали, на его лице отобразились различные эмоции, которые понятны, если каждую рассматривать в отдельности. Но их последовательность и неожиданные смены представляют для меня нерасшифрованную информацию.
Через минуту Джеймс тянется рукой на заднее сиденье и достает с металлической коробки, наполненной льдом, пластиковую прозрачную бутылку с жидкостью. Учитывая то, что он прикасается к ней ртом, раскрыв крышку зубами, а затем долями, проводя через горло, извлекает из нее жидкость в себя, кажется, это питьевая вода.
– Пить хочешь? Есть вода и кола. Выбери себе из холодильника, – говорит он, снова запивая воду.
Я не успеваю разобрать, что он говорит. Повторив его фразу у себя в голове несколько раз, я определяю, что он предлагает мне выпить напиток, принадлежащий ему. Человек предлагает мне взять его предмет. Эти напитки не предназначены лично для него? Для нэла действие, предполагающее использование чужого предмета, является аномальным. В справочнике Юно упоминается, что люди в некоторых случаях делятся своими предметами и едой. Следовательно, мне придется рискнуть и согласиться. К тому же мой организм требует жидкость. Мой нэби не обеспечит утоления жажды в силу своего неактивного состояния.
Мне нужно предложить ему что-нибудь взамен? Или это действие нетребовательно? Буду рассчитывать на то, что он не потребует от меня отдачи. Иначе мне нечего дать эквивалентное его предложению.
Я вытягиваю руку назад и среди холодного льда, от которого моя рука на один миг будто обжигается, вытягиваю жестяную банку не с водой. Вода – она везде вода, либо очень похожа. Поэтому мне интересно попробовать другое – новое. Я выбираю, кажется, колу. Я начинаю осматривать банку в поисках какого-нибудь признака отверстия или крышки. Ничего. Ни снизу, ни сверху, ни с какой стороны. Она словно заблокирована голосовым кодом. Я жалею, что не выбрала воду. В ином случае мне пришлось бы просто повторить за ним, выкрутив пластмассовую крышку. А здесь лишь кольцо, похожее на держатель пальцем или приспособление для подвешивания. Спросить его о признаке открытия банки может поставить под угрозу мою притворность. Я могу сглупить. Вдруг это окажется элементарный вопрос подобный тому «как открыть дверь?». Остается одно. Открыть банку силой мысли.
Теперь он глядит на меня, упираясь зрачками на самый край его белых глазных яблок, а его лицо продолжает не сводиться с дороги.
– Ты никогда не видела колу?
– Нннет, нннеее видела, – я громко выдыхаю воздух, сдавшись в борьбе открытия этой банки.
– Видимо, ты совсем с деревенской глуши. Давай, помогу, – он вытягивает из моих рук банку, и поворотом кольца мгновенно открывает ее.
Шипящий звук, словно взрывом выбрасывается из банки, и я почти подпрыгиваю от неожиданного громкого бурления в емкости.
– На! Попробуй. Это вредная штука, но я не могу без нее.
Он протягивает мне банку. Из ее отверстия отдаются брызги и продолжающееся, но уже более тихое, шипение лопающихся маленьких пузырей. Я подвожу ко
– Тебе нравится? – спрашивает он, глядя на меня.
– Даа, – теперь на моем лице появляется машинальная улыбка, к возникновению которой я не приложила усилий. Я поворачиваюсь к нему, и вижу, что он с приоткрытым ртом, будто желая сказать что-то, издает звук подобный смеху, но с более короткой протяженностью. Я случайно замечаю, что за зубами его язык перемещается с одной стороны в другую. Его глаза, будто застеклялись, сконцентрировавшись на важных раздумьях. В этот момент меня захватывает небольшой магнетизм, из-за которого я вглядываюсь в него в течение трех вздохов подряд.
В течение оставшейся поездки до города человек Джеймс Кроу выдает мне информацию о себе. О том, что он родом с города под названием Агра, живет в Нью-Дели. Он много говорит о семье. Судя по его рассказам о родителях, он испытывает к ним более сильную привязанность и заботу, чем даже Юно предполагал о людях. Человек рассказал и о том, что едет из деревни от бабушки, вместо того, чтобы готовиться на пересдачу экзамена по нескольким предметам в Делийском колледже, где он учится на бизнес администратора. Соединив его сказания, я сделала заключение, что он относится к представителям, которые владеют высоким статусом в социальном расслоении. Это понятие содержит вывод, что его семья владеет большим объемом материальной собственности, помимо необходимого имущества для существования в данном обществе.
Я тоже начинаю с большим усердием рассказывать ему немного о себе. Конечно не о своей настоящей планете. Я немного умалчиваю, как это делал Юно при своем общении с людьми. Я говорю человеку о том, что я выросла в детском доме, не уточняя в каком именно. Землянин на это предложение сделал выводы, что я сирота.
– Это объясняет твою дикость… – выговаривает он, расслабив руки на руле и разминая пальцы. – Без обид! Просто я еще никогда не встречал таких странных людей, как ты. Еле разговариваешь, не знаешь о коле… Ты, должно быть, росла не в простом детском доме, а в тюремной колонии без телевизора и, вероятно, без окон.
– Ддаа, – я не стала отрицать и добавила, что я выросла за высокими стенами, где нам не разрешали выходить за ворота двора и знакомится с чужими людьми. Этим сведением я смогла объяснить ему свое непонимание земного, то есть внешнего мира.
Дальше он стал угадывать мой возраст, назвав цифру 18. И с этим «фактом» тоже я вынуждена была согласиться. Для него я землянка и поэтому ему виднее мой возраст. Иначе, если я назову цифру 8 – количество циклов Хэма, которые я прожила на Нэлруге, то есть мой нэлский возраст, то это, наверное, сильно удивит его.