Илиада Капитана Блада
Шрифт:
Ощутив нежное прикосновение, Энтони сжал ее пальцы в ладони, причем так сильно, что она невольно вскрикнула:
— Что ты! Что ты!.. Что ты хочешь этим сказать?
Энтони торжествующе просиял:
— Ведь я молод, да?
— Да.
— И хорошо сложен?
— Да. — Она нежно провела ладонью по его плечу.
— Нет, — Энтони вскочил, — я не о том. Я хотел сказать, что у меня военная выправка. А это, — он провел пальцами по лбу, — это след от треуголки.
— К чему это?
— А к тому, что я действительно сын океана — я
— Ну и что?
— И вероятнее всего, военный.
— Может быть.
— Судя по возрасту — молодой офицер.
— С чего ты решил, что ты именно офицер, может быть, ты простой рыбак? — усмехнулась незнакомка.
— Нет, если бы я был простой матрос, у меня были бы мозоли. — Он показал ей свои чистые ладони. — А если бы я был рыбак, то руки у меня были бы в шрамах.
Белокурая красавица приложила к лицу платок.
— Что такое?
— Нет, я не плачу.
— Тогда открой, как меня зовут. Я не требую, чтобы ты назвала мне свое имя, пусть это будет твоя тайна, но назови мне мое!
Она отрицательно покачала головой, не отрывая платка от губ.
— Хорошо, я все равно сам догадаюсь, я уже много знаю. Я английский офицер, по имени, по имени...
Но тут Энтони стал медленно клониться на свою подушку и уже через несколько секунд мирно спал.
— Не может быть, не может быть, — бормотала Аранта сквозь слезы.
— Ты не веришь мне?
— Нет, Элен, я верю, верю.
— Тогда почему ты плачешь?
— Именно потому, что верю.
Элен обняла ее за плечи и сказала:
— Да, ты действительно очень любишь своего брата.
Аранта попыталась взять себя в руки.
— Он всегда был у нас в семье самым лучшим, и мама, пока не умерла, и папа, и я — все мы не могли на него нарадоваться. Он был такой красивый... — Она снова заплакала.
— И остался, — утешала ее Элен.
— И умный.
— Конечно, — продолжала Элен.
— И великодушный.
— Я надеюсь...
— Он был как чистый ангел, Элен. Там, в поместье, даже крестьянки приходили на него посмотреть и молились за него. Что с ним могло случиться?
Сабина грозно завозилась на своем ложе.
— Любовь, — сказала Элен, — это великая сила, и никто не знает, чем она обернется для каждого — добром или злом.
Аранта растерялась и воскликнула:
— Что же теперь делать?
— Понятия не имею. Я знаю только, что не смогу полюбить твоего брата, хотя не хочу быть причиной его мучений. Я не прошу тебя о помощи, потому что тебе придется пойти против него. Я рассказала тебе все, чтобы облегчить душу, а ты поступай как знаешь.
— Я помолюсь святой Терезе, она наставит меня.
Девушки поцеловались.
— Как дон Франсиско? — на прощание спросила Элен.
— Он очень плох, сильно переживает.
— Это меня огорчает.
— Я попытаюсь, я попытаюсь, Элен, передать ему все, но не знаю, как он перенесет это.
— Я так несчастна, что принесла столько страданий
Аранта ушла, грустно улыбнувшись пленнице на прощание.
Целый день прошел в томительном для Элен ожидании. Но это ожидание было лучше прежней безысходности. Она не притворялась, когда говорила, что ей жаль дона Франсиско, — она мысленно ставила себя на его место и лишь тяжело вздыхала. К обеду она не вышла, сказавшись больной.
К вечеру следующего дня к ней постучался дон Мануэль. Он был в черном бархатном, расшитом золотом мундире алькальда. Сняв шляпу, он церемонно поклонился Элен. Сабина засуетилась, поспешно придвигая кресло господину. Он не заметил ее стараний и опустился на банкетку, на которой совсем недавно проникновенно шептались девушки.
— Чем обязана? — спросила Элен.
Дон Мануэль усмехнулся:
— Вы сегодня выглядите не так уверенно, как за вчерашним обедом.
— Я очень беспокоюсь за здоровье вашего отца.
— Ваша забота о моих родственниках достойна похвалы.
— Ваша ирония неуместна.
— Не скажите, мисс. Вы почти до смерти довели моего батюшку, моя простодушная сестрица бьется с истерике, а вы говорите о каких-то сожалениях.
— Но, вспомните, кто заманил меня сюда, кто заставил меня поступать подобным образом?
Дон Мануэль молчал, разглаживая красно-синие перья на своей шляпе.
— И тем не менее, мисс, — сказал он, — я рассматриваю ваши действия как объявление войны. Хочу сказать, что у вас нет шансов. Ваши родственники не знают и никогда не узнают, где вы находитесь. Сестра моя — плохой союзник, она слаба и непостоянна. Сегодня она на вашей стороне, завтра — на моей. Отец? Он скоро умрет. Власть в городе принадлежит мне. Причем на совершенно законных основаниях. Я был специально прислан сюда из Мадрида, чтобы сделаться местным алькальдом. Вы уже проиграли.
— Вы считаете, что победа у вас в кармане?
— Почти, — улыбнулся дон Мануэль, — теперь это только вопрос времени.
Элен повернулась и смело посмотрела ему в глаза:
— И какою вам представляется победа?
— Когда вы признаете свое поражение, вы сами будете умолять, чтобы я взял вас в жены.
— Но ведь я не люблю вас.
— Это будет уже следующая битва. — Дон Мануэль встал, надел шляпу и не торопясь вышел из комнаты.
— Лавинии Биверсток нет в Порт-Ройяле?
— Точно так, милорд, — кивнул лейтенант Уэсли, длинный, худой, унылый валлиец. Ему было поручено наблюдать за домом юной плантаторши.
— А где же она?
Уэсли развел руками:
— Дайте мне поручение, я попробую узнать.
Лорд Лэнгли сидел за столом вместе с губернатором и никак не мог понять, почему столько внимания уделяется этой самой мисс Биверсток.
— А как вы узнали, что ее нет, Уэсли?
— Проговорился помощник садовника, мои парни угостили его в «Красном льве».