Иллюзии «Скорпионов»

Ладлэм Роберт

— О Боже! — Хоторн бессильно опустил руки и повернулся спиной к обоим, бормоча:

— О Боже, Боже, о Боже! — Он медленно подошел к окну, выходящему на грязную мощеную улицу. Глаза его затуманились, из горла вместе со всхлипываниями вырывались слова:

— ...Саба, Париж, Сен-Бартельми — все это ложь. Амстердам, Амстердам!

— Амстердам? — невольно переспросил пилот, отходя от бара и осторожно ступая босыми ногами, чтобы не наступить на осколки стакана.

— Заткнись, — тихо бросил ему Джексон, глядя на дрожащую фигуру Тайрела Хоторна, стоящего у окна. — Ты причинил страшную

боль этому человеку, свинья.

— А при чем тут я? Что я такого сделал?

— Мне кажется, что ты сказал ему что-то такое, чего он никак не хотел бы услышать.

— Я просто рассказал ему правду. Внезапно разъяренные Хоторн резко обернулся, теперь его глаза сверкали, наполненные отвращением.

— Телефон! — проревел он. — Где у тебя второй телефон?

— На третьем этаже, но дверь там заперта. Ключи где-то здесь...

Не дослушав пилота, Хоторн через три ступеньки понесся вверх по лестнице, его громкие шаги гулким эхом разносились по старому публичному дому.

— Твой коммандер какой-то маньяк, — сказал пилот, обращаясь к Джексону. — Что он имел в виду, когда заявил, что я воспользовался его именем? Тот сумасшедший шпион в самолете совершенно четко объяснил мне, что его зовут Хоторн. И повторил это раза три-четыре.

— Он лгал. Коммандер и есть Хоторн.

— Святые отцы...

— В этом чертовом деле и не пахнет святостью, — спокойно произнес Пул.

Хоторн колотил плечом в дверь личных апартаментов пилота, располагавшихся на третьем этаже. Замок удалось сломать с пятой попытки. Тайрел ворвался внутрь и остолбенел при виде аккуратно убранных комнат. Он ожидал увидеть здесь страшный бардак, а вместо этого увидел квартиру, фотографию которой вполне можно было поместить в журнал «Город и деревня». Строгая мебель из дорогой кожи я темного дерева, стены отделаны панелями та светлого дуба, роскошные репродукции картин импрессионистов — рассеянный свет, яркие краски, воздушные фигуры и цветы. Здесь жил совсем другой человек.

Где же телефон? Тайрел пробежал через арку в спальню. Там повсюду: на бюро, на столе, на тумбочке возле кровати стояли в рамках фотографии детей — мальчики н девочки, только возраст их на всех фотографиях был разный. На тумбочке справа от кровати Тайрел заметил телефон, подбежал к нему и вытащил из кармана куртки листок с номером телефона в Париже. И снова его внимание привлекла фотография юноши и девушки, оба были симпатичными, здорово похожими друг на друга. «Боже мой, они же двойняшки», — подумал Хоторн. На них была университетская форма: плиссированная юбка из шотландки и белая блузка на девушке, темный блейзер я галстук в полоску на юноше. Они стояли и улыбались, а внизу на фотографии была надпись: «Висконсинский университет, приемная комиссия».

А еще ниже Тайрел увидел приписку с указанием даты, свидетельствовавшей о том, что фотография сделана несколько лет назад: «Они до сих пор неразлучны, Эл, и, несмотря на споры, заботятся друг о друге. Ты мог бы гордиться ими, как и они гордятся своим отцом, погибшим во имя своей страны. Херб и я шлем тебе наилучшие пожелания и благодарим за помощь».

Очень, очень сложный человек этот пилот.

Пора!

Хоторн снял трубку, услышал гудок и набрал

парижский номер, внимательно глядя на листок бумаги, который держал в руке.

— Особняк де Кувье, — ответил женский голос за три тысячи миль отсюда.

— Полин?

— Ах, месье, это вы! Где вы, на Сабе?

— Как раз об этом я и хотел спросить Доминик. Почему ее там не было?

— Ох, я спрашивала ее, месье, и мадам сказала, что ничего не говорила вам про Сабу... Вы, должно быть, сами так решили. Ее дядя уже более года назад переехал на соседний остров. Прежние соседи стали слишком любопытствовать и надоедать ему, поэтому мадам не захотела тратить время... как бы это сказать... на объяснения, а решила сразу вернуться в Париж ж уже здесь выяснить, где найти вас.

— Очень убедительное объяснение, Полин.

— Месье, вы не должны ревновать... Нет, у вас для этого не может быть причин! Вы всегда у нее в сердце, я одна это знаю.

— Я хочу поговорить с ней. Немедленно!

— Но вы же знаете, что ее нет.

— В каком она отеле?

— Она не в отеле. Они с месье на яхте в Средиземном море.

— На яхтах имеются телефоны. Какой у них номер?

— Поверьте, я не знаю. Мадам позвонит мне примерно через чае, потому что мы должны готовиться к обеду, который даем на следующей неделе для швейцарцев из Цюриха. А у них обеды проходят совсем иначе, вы же понимаете, они все-таки немцы.

— Мне обязательно надо поговорить с ней!

— Конечно, поговорите, месье. Оставьте мне номер телефона, и я передам, чтобы она вам позвонила. Или перезвоните мне позже, а я выясню ее номер. Здесь нет никаких проблем, месье.

— Я так и сделаю.

«Яхта в Средиземном море, но неужели в Париже нет номера ее телефона на случай непредвиденных обстоятельств? А кто была, та женщина, которая села в самолет Саймона на Сен-Бартельми? До какого сумасшествия хотят довести меня те, кто знает об Амстердаме? В эту безумную мозаику всунули кого-то, одетую, как Доминик! А может, я просто лгу самому себе? А лгал ли я себе в Амстердаме? Если так, то эту ложь надо остановить».

Тайрел дрожащими руками положил телефонную трубку, с большой неохотой осознавая, что ему надо позвонить Генри Стивенсу в Вашингтон. Его тревожил тот факт, что таинственный Н.В.Н., кто бы он там ни был, передал свое послание по военным каналам, минуя шефа военно-морской разведки, но Тайрелу предстояло узнать в чем дело только после трех часов. Можно подождать, пока Стивенс сам позвонит в отель «Сан-Хуан», а капитан это обязательно сделает, или, может быть... Кэти! Он совсем забыл о ней, и, хуже того, Пул тоже забыл. Тайрел быстро набрал номер телефона.

— Да где вы оба? — закричала в трубку Кэти. — Я ужасно переволновалась, уже собралась звонить в консульство, на военноморскую базу... и даже твоему другу Стивенсу в Вашингтон.

— Но ты ведь не позвонила ему, не так ли?

— Мне не пришлось делать этого, потому что он уже три раза сам звонил сюда начиная с четырех утра.

— Ты говорила с ним?

— А ты что, не помнишь, что я нахожусь в этом номере? Мы с ним практически перешли на «ты». — Надеюсь, ты ничего не сказала ему о послании, которое я получил вчера вечером?