Иллюзии
Шрифт:
Это доставляло мне огромное удовольствие.
Папа не ответил, поэтому я начала протирать кожу. Мне нравилось бывать у него на работе. Это единственное место, где я хоть чуть-чуть ощущала покой. Я могла убрать волосы назад, и ощутить кожей лица ветер.
Папа никогда не смотрел на меня, как мама.
На самом деле, он вообще никогда не смотрел на меня.
Но
— Ты чувствуешь это? — спросила я чуть позже. Папа работал в тишине, и я занялась уборкой.
Он не ответил.
Я продолжила раскладывать инструменты в аккуратные линии.
— Как тебе, пап? Нормально смотрится? — спросила я, испытывая гордость. Надеялась, он оценит то, что я потратила время на уборку его рабочего места.
Папа нахмурился, на его лице появилось раздражение.
— Нора, не разговаривай со мной, когда я работаю. — выдохнул он, — Я знал, это плохая идея, брать тебя с собой, когда мне нужно так много сделать.
Его гнев задевает меня. Такой поворот событий для меня неожиданность. Я сглотнула слёзы и разочарование, села в угол, ни к чему больше не прикасаясь. Я ждала…
Затем я увидела их. Голубые глаза.
Она находилась там, даже когда её там не было. Я вгляделась в темноту. Она всегда видит моё поражение.
Я чувствовала её садистское ликование.
Или оно моё?
Затем я почувствовала запах.
В этот раз сильнее.
Дым.
Я снова слышу стук.
Стук по стене.
— Я знаю, что ты там, — шепчу я. Это всё, что я могу делать.
Тук. Тук. Тук.
Бип. Бип. Бип.
— Кто ты?
Тук.
— Ты можешь помочь мне?
Тишина.
Ничего.
Я подхожу к стене и прижимаюсь к ней. Прислушиваюсь. Жду.
Тук. Тук.
И начинаю истерично смеяться. Не могу остановиться. Смех звучит надломленным и прерывающимся. Он хриплый, теряется во всепоглощающем жаре и мрачной темноте.
— Я знаю, что не одна, — утверждаю я, хотя это ложь.
Я привыкла дрейфовать в одиночестве.
Но я надеюсь.
Боже мой, я надеюсь.
Прислонившись плечом к стене, я прижимаю своё всё ещё забинтованное запястье к груди. Оно болит, но я не решаюсь взглянуть на кожу под перевязкой.
Затем я вижу то, чего не замечала до этого. В стене есть щёлочка, примерно в два дюйма. Через неё едва пробивается свет,
Оттуда-то и исходит шум.
Я опускаюсь на корточки и смотрю в отверстие.
Поначалу всё размытое и не ясное. Но я могу сказать, что комната, рядом с моей, ярко освещена.
Это стол посередине комнаты? И какие-то предметы стоят вдоль стены. Я не могу понять, что это, но одни больше, чем другие.
Я прищуриваюсь. Оттягиваю уголок глаза в сторону, чтобы улучшить зрение. Пытаюсь увидеть столько, сколько возможно, через эту небольшую щёлочку.
Затем я вижу то, от чего замираю. От чего сердце бешено бьётся в груди.
На полу, всего в пяти шагах от моей стены, кто-то лежит. По высоте и фигуре, я могу сказать, что это человек. Тело лежит прямо. Идеально прямо. Мне удаётся разглядеть некоторые детали, хоть видно немного.
От увиденного я отшатываюсь назад. И застываю на месте.
— О, Боже, — говорю я. — О, Боже!
Я не хочу снова смотреть в эту щель. Но не могу совладать с собой. Я должна убедиться. Я должна знать.
Я прижимаюсь лицом к стене.
Слёзы текут по щекам.
Они оставляют тонкие линии на грязном лице.
Они катятся и катятся.
Потому что теперь я знаю, что в этом аду не одна.
У меня есть компания…
ГЛАВА 14
Прошлое
или
Настоящее
Где-то посередине
Дым заполняет мои ноздри. Я смотрю, как всё горит.
Как всё сгорает дотла.
Тлеющий пепел поднимается в воздух, и мои глаза наполняются слезами.
Я прикусываю кулак, чтобы не заплакать.
Слезами делу не поможешь. Какой смысл от них.
Жизнь подходит к концу.
— Ты знаешь, что не заслуживаешь никого из них.
Я не оборачиваюсь на звук голоса. Нет необходимости. Я вижу её лицо, даже не глядя. Прекрасное. Злое. Ненавидящее.
Лицо, которое я могла бы полюбить, но моё холодное, израненное сердце не способно на это. Она не позволила мне. И я не захотела.
Она всегда напоминает мне о том, что я не способна привязываться.
— Знаю, — отвечаю я, соглашаясь с её утверждением, потому что это правда.
Рози подходит и встаёт позади меня. Мы обе смотрим в никуда. Дым. Огонь. Пепел.
Всё горит.
— Ты любишь изображать из себя жертву. У тебя хорошо получается. Но я знаю больше. Ты не та, кем притворяешься, — усмехается Рози.
Как я хочу, чтобы она ушла. Почему Рози вообще здесь? Её здесь быть не должно.
Но я хорошо знаю, что Рози появляется всегда, когда я не хочу её видеть. Ей нравится быть свидетельницей моих поражений. Она радуется им.