Иллюзии

Марч Джессика

Мэрион, казалось, смутил этот вопрос.

– Сидит на телефоне, – сказала она. – Какая хорошая ночь. Венеция всегда была одним из моих любимых городов. Не хотите ли посидеть вместе со мной?

Вилли села.

– Миссис Сильверстен... Мэрион, извините, что неудача с покупкой этих виноградников испортила вам отпуск. Но как только мы совершим новую сделку, я уйду с вашего пути.

– Но вы не стоите на моем пути, – сказала Мэрион. – Наоборот, добро пожаловать в мою компанию. – Ее улыбка была доброжелательной, но тоскливой.

– Я также рада вашей компании, – ответила Вилли. – Я никогда не была в Венеции... Это

было бы так чудесно, если бы мы вместе прогулялись.

– Мы с Харви провели свой медовый месяц в Италии, – сказала Мэрион. – Мой отец преподнес нам свадебный подарок в виде такого путешествия. Мы были так молоды и невинны... Мы столько мечтали...

Вилли трудно было поверить в невинность Харви. Что же касается Мэрион, то она могла представить молодую невесту, полную надежд, и не готовую к разочарованиям. Она вспомнила мечты, которые увлекали ее мать, да и ее тоже. Но мечты так и остались мечтами и не смогли ничего дать, кроме мимолетного счастья.

– Мечты – это прекрасно, – сказала Вилли. – И дело не в том, сбудутся они или нет, а в том, верите ли вы в их осуществление.

Мэрион долго и внимательно смотрела на Вилли.

– Вы еще слишком молоды, чтобы рассуждать так. Если бы у меня была дочь... я хотела бы, чтобы она верила, что нет ничего невозможного на этом свете. Но случается так, что вера однажды умирает, и вы чувствуете, что бессильны что-либо сделать.

Мэрион говорила о себе, но как же это было похоже на то, что пережила Вилли!

– Любили ли вы когда-нибудь? – резко спросила Мэрион.

– Да, – это слово тоже было произнесено резко, более резко, чем Вилли хотелось бы.

Но Мэрион лишь снисходительно улыбнулась, как будто ясно представила все то, что кроется за этим словом.

– Значит, вам известны все те чувства, которые испытываешь к любимому человеку?

Она посмотрела на любовную парочку, которая, взявшись за руки, прошла по площади.

– Это так важно для женщины иметь кого-то, – продолжала Мэрион. – И когда мы терпим неудачу, в нас что-то обрывается и утрачивается навсегда.

Вилли кивнула, ей были знакомы слова более старшей женщины. Она никому бы не смогла рассказать, почему она так боялась доверять мужчинам. Но Мэрион, казалось, понимала все, что творится в душе Молодой девушки.

– Вы правы, – сказала Вилли, – но где же альтернатива? Неужели всегда придется быть одной?

– Я много раз задавала себе этот вопрос. Но в мои годы уже трудно дать на него ответ. Я не знаю, что значит быть одной. Я была дочерью Натана Роузена, а затем женой Харви Сильверстена. И я не знала другой жизни. Я осталась с разбитой мечтой, и у меня нет ничего другого...

Вилли подумала о своей матери, для которой жизнь без мужчины ничего не значила. И она посмотрела на Мэрион, которая выглядела несчастливой, несмотря на то, что жила с мужчиной.

– Но вы несчастливы, как вы можете говорить, что не чувствуете себя одинокой...

– Я знаю, что вы собираетесь сказать, – прервала ее Мэрион, положив свою изящную ладонь на руку Вилли. – И по-своему будете правы. Но замужество включает в себя множество других вещей. Взять, например, наше предприятие. Если я возьму на себя смелость покинуть Харви, это может навредить нашему делу. Я могу нанести вред предприятию, в которое мой отец вложил всю свою душу и всю свою жизнь.

– Я не понимаю, – сказала Вилли. – Почему, покинув Харви,

вы нанесете вред вашему предприятию? Неужели он внес в него какой-то существенный вклад? – И как только Вилли начала задавать эти вопросы, она поняла, что начинает переходить границы профессиональной этики. Харви был ее клиентом, и она не имела права действовать не в его интересах. Но она не могла остановиться. Ей просто необходимо было разобраться в беде другой женщины.

Мэрион покачала головой.

– Не все так просто, – вздохнула она. – Мой отец предложил мне и Харви стать его партнерами по бизнесу, и мы согласились. Но, по мере того, как предприятие разрасталось, Харви все настойчивее твердил, что у большого корабля бывает один капитан. Он сказал, что должен контролировать мои и отцовские акции... И сейчас он является полным хозяином предприятия...

– Как это – он контролирует ваши акции? – не понимала Вилли. – Вы наверняка сможете отстоять свои права, если, конечно, захотите.

– Я не знаю, Вилли. Пока мне не хочется думать об этом. Это повлечет за собой ссору с Харви... и мне страшно подумать, что за этим может последовать... – Она покачала головой и опустила глаза.

Вилли тоже молчала. Она решила, что и так нарушила границы профессиональной этики, и поэтому не стала ничего советовать Мэрион.

Мэрион подняла голову.

– Спасибо за разговор. Очень помогает, когда с кем-нибудь поговоришь... Теперь подумаем о завтрашнем дне. Не желаете ли вы осмотреть достопримечательности города?

Когда они вошли в роскошный вестибюль "Дэниели", Вилли вновь была поражена красотой и великолепием этой старинной гостиницы. И хотя она огородила себя от любви и страсти и только что пожелала спокойной ночи женщине, которую также предала любовь, она почувствовала легкое волнение, вспоминая влюбленные парочки на площади.

Она поднялась в старинном лифте на второй этаж, где находился ее номер, вошла и дернула за шнур выключателя. Бело-золотое бра включилось над ее венецианской кроватью и наполнило комнату светом. Все еще возбужденная, чтобы заснуть, она сбросила на мраморный пол ванной свою одежду и встала под обжигающий тело душ. Она намыливала себя жасминовым мылом, и тело ее постепенно наполнялось томным желанием. Вилли тронула свою грудь и начала гладить ее, пока соски не стали упругими и твердыми. Она оперлась о холодную стену ванной, сняла душ с подвески и направила пульсирующую струю себе между ног. Постепенно расслабляя мышцы, она почувствовала, как ее клитор начал трепетать и пульсировать под настойчивым напором воды. В нетерпении она бросила душ и начала быстро возбуждать себя рукой, пока не ощутила быстрый, содрогающий все ее тело оргазм, от которого у нее подкосились колени, и она, обессиленная, легла в ванну.

Обнаженная, она встала перед обрамленным позолотой зеркалом, увидела богиню со светло-каштановыми волосами, с золотистой кожей, покрытой бисером капелек воды. Ее тело было как будто создано для любви. И хотя напряженность спала, ее голубые глаза все еще смотрели с нескрываемым желанием.

Было почти два часа, когда она легла в постель. Она долго и беспокойно ворочалась, не в силах заснуть. Затем, следуя пришедшей в голову мысли, она вскочила с постели, подняла трубку телефона и назвала оператору номер Гарригана, надеясь, что он уже дома. Да, после девяти вечера он должен быть дома.