Иллюзии
Шрифт:
Вроде все как было задумано, но Дариэль чуть было не скривился, почувствовав раздражение на глупых человечек не понимающих толком кто к ним пожаловал и зачем. Скорее бы избавиться от этого стада. Последнее время ему все труднее и труднее стало сдерживаться, в присутствии человеческих девушек, которые благодаря настойкам хозяина уже не помнили, как здесь оказались. Их единственной целью стало найти себе покровителя и угодить хозяину, любая из девушек, с радостью отдастся тому, на кого укажет хозяин… Милена — единственная, кто пытался бороться, и даже дни проведенные в лазарете не изменили её, она не желала такой судьбы. Но ее здесь не было. Хозяин велел Дариэлю избавиться от девушки, посчитав ее отработанным материалом, досадной ошибкой,
Опасение перед хозяином испытывали все, даже девушки, принимающие гуарту, которая напрочь блокирует чувство самосохранения. Судя по всему, это чувство зарождалось на подсознательном уровне, ибо воспоминания о неудачных экспериментах, заканчивающихся по обыкновению яростными припадками ученого, Дариэль старательно подтирал из памяти этих созданий. Не по прихоти хозяина, это решение он принял самостоятельно, просто не хотел, не мог больше видеть заполненные животным ужасом глаза. В конце концов, как частенько говаривал гном, распивая с Дариэлем очередную бутыль самогона — они действительно не виноваты, что родились магами на Земле и попались.
— Прошу, любая девушка на ваш выбор, лорды.
Хозяин занял свое любимое кресло, и предложил гостям устраиваться поудобнее. Дариэль отошел в сторону и привычно занял свое место — слева за плечом хозяина. Процесс демонстрации товара был обговорен заранее: девушки по очереди дефилировали перед гостями в своих откровенных нарядах, после чего часть из них демонстрировали свои умения танцевать, в то время как другая часть девушек откровенно ластилась к пришедшим мужчинам.
Дариэль равнодушно провожал взглядом чувственных красавиц и удивлялся, вспоминая собственную реакцию в прошлом на их прелести. Стоя в стороне, он снова задумался: последние дни он чувствовал себя действительно странно, ощущение неправильности происходящего не отпускало, причиняло беспокойство, словно песок набившийся в ботинки. Когда же он пытался сосредоточиться и понять, что же его смущает и не устраивает, приступ головной боли и тошнота не заставляли себя долго ждать. Если раньше все происходящее казалось естественным, то теперь у него все чаще и чаще появлялись сомнения в правильности происходящего, и если действия хозяина по отношению к человечкам были личным делом хозяина, то вопрос чего ради он, свободный наг выполняет при нем роль мальчика на побегушках вздрагивающего от одного движения брови, не должен был оставаться без ответа.
Он еще раз с легкой брезгливостью посмотрел на пару красоток, прижавшихся к одному из гостей, разомлевшем от их ласк. Хороший слуга не должен показывать неудовольствия или перечить воле хозяина. И снова вернулся к своим размышлениям отрешившись от происходящего.
Хозяин… Почему он решил, что этот выродок может называть себя его хозяином? Почему он должен терпеть его мерзкий характер, молча любоваться, как тот издевается над девушками, стирать из их памяти последствия жестоких экспериментов? Прошло то время, когда он радовался, ощущая себя всесильным и всемогущим, вторым по значимости после хозяина, действуя по его указке и с полного его одобрения. Праздник жизни сменился тяжелым похмельем. Он снова почувствовал приступ тошноты, ужасно захотелось бросить все, покинуть комнату и пойти напиться с гномом. Эти посиделки хоть и напрягали его своей странностью (только подумай, до чего он докатился, пить с собственным рабом), но стали для него настоящей отдушиной.
С гномом вообще произошла довольно странная история. Да он подписал контракт и пошел к Дариэлю в услужение на два года, но слуга из него получился весьма своеобразный. Гном ничуть не удивился, встретив разъяренного Дариэля на пороге своей квартирки, и когда он, шипя от злости, рассказал, как
Дариэль даже начал задумываться, а так ли прост этот гном? Ведь не зря гномы славились своей выносливостью и устойчивостью к любым проявлением магии. Он конечно немало облегчал жизнь Дариэлю взяв не себя многие заботы по дому, сопровождал его, куда бы тот не направлялся. При всем при этом, гном имел собственное мнение относительно всего происходящего вокруг и ничуть не смущаясь тут же вываливал его (свое мнение) на голову хозяина и при любой возможности начинал донимать его своими рассказами и шутками.
Помимо этого, он в первый же день смутил Дариэля расспросами о его детстве, родителях… Дариэль растерялся и долго не мог прийти в себя, потому что внезапно осознал, что родителей он не помнит вообще. Нет, они конечно же были, точно были… Но не лиц, не имен ни поступков, несмотря на все усилия вспомнить не удавалось. Не удалось вспомнить даже место своего рождения…
В тот день они впервые и напились. Гном откуда-то принес несколько бутылок крепчайшего напитка, и они пили пол ночи, до тех пор, пока Дариэль не отключился прямо на полу своей комнатки, возле кровати под горестные сетования гнома:
— Вот ты может и разгневаешься, хозяин, но я считаю — негоже так обращаться с разумными существами! Это ж надо, смириться с собственной судьбой и, забыв обо всем, считать естественным свои обязанности выполнять все прихоти высшего, только потому, что тот исхитрился заставить тебя подписать рабский контракт! Обманным путем ведь!
Правда уже примерно на середине второй бутылки Дариэль перестал понимать, по ком тот сокрушается: по Дариэлю, забывшему кто он и откуда, или по девушкам в гареме хозяина или по собственной судьбе, а на уточняющие вопросы гном не реагировал. Именно это и оправдывало его проступок, заключавшийся в том, что Дариэль оставил гнома допивать свое пойло в одиночестве. Какой смысл слушать чужие вздохи и переживания, если толком уже не понимаешь, о чем сокрушается твой собеседник? Да и где вы видели, что кто-то, кроме высших, смог перепить гнома? Так что Дариэль решил мудро провалиться в сон и не тратить свое время впустую.
Утром Дариэль проснулся на кровати, видимо гном все-таки решил позаботиться об удобстве своего хозяина и не оставил его досыпать остаток ночи на холодном полу. Он привел себя в порядок, посмотрел на бледное лицо, отражающееся в зеркале, так как будто видел свое изображение впервые и высыпал в раковину лекарство приготовленное магом. Решение об этом пришло внезапно, и он решил ему не противиться. С этого дня все лекарства заканчивало свой путь одинаково.
В голове все чаще стали возникать вопросы, от которых хотелось лезть на стену, потому как ответа на них у Дариэля просто не было. Как давно он у хозяина? Сколько ему лет? Где он обучался целительству и ментальной магии? Кто его родители? От ощущения белой глухой стены в голове сводило скулы. Но сдаваться он не собирался. Не на того напали. Возможно, он держался еще и благодаря сочувствующему виду гнома, которого, кстати, звали Корнерием. Каждый вечер Корнерий негромко интересовался:
— Ну, как? Вспомнил?
И, получив отрицательный ответ, начинал вспоминать истории из своего детства, приговаривая:
— Ну, ничего, память она такая штука: если тебе и кажется, что забыл навсегда, все равно когда-нибудь вспомнишь! Рано или поздно. Чаще всего неожиданно.
И начинал приводить примеры из свой жизни. Рассказы его были просты и бесхитростны, и веяло от них таким теплом и домашним уютом, что Дариэль, лишенный памяти о собственном детстве и родных, невольно прислушивался к бормотанию гнома. Он хоть и не показывал своей заинтересованности, но велеть Корнерию заткнутся духа не хватало.