Иллюзия любви. Ледяное сердце

Дрёмова Ольга Валерьевна

— У вас? — Вишнёвая полоска тёмных губ растянулась светло-розовой посечённой резиночкой. — А зачем?

— Ну, всё ж не один, — растерянно пожал плечами Черемисин. — А правда, Лёньк, поехали ко мне?

— Да нет… к чему? — Леонид дёрнул плечом. — Пойду я, пожалуй, Сань.

— Давай я тебя подброшу?

— Нет, я сам. Ты это… кольцо лучше Нине пригляди, праздник всё же…

Не дожидаясь ответа Александра, Леонид повернулся и, не оглядываясь, поплёлся к выходу. Говорить с Сашкой не хотелось. Ощущая, как ноги, налившись тяжестью, стали неподъёмными, Тополь засунул руки в карманы и нащупал

ключи от квартиры.

Квартира… Вспомнив изгаженную комнатку в коммуналке, Леонид с отвращением поморщился. Жёлтые, в какой-то меленький нелепый цветочек обои на стенах, крошечный подоконник с одним-единственным кривобоким кактусом, выпирающие пружины казённого дивана и ржавые подтёки на бортах общей ванны — вот и вся квартира.

Поднимаясь откуда-то снизу, к груди снова подкатила кислая волна обиды. Стараясь не дать ей разлиться по всему телу, Леонид нащупал в кармане острые бороздки длинного ключа от входной двери и что есть сил сжал пальцы. Под ногами сочно чавкала подтаявшая снежная жижа. Утопая в холодной полужидкой каше мокрого снега, Тополь с трудом переставлял ватные ноги, и в его голове, монотонно гудя, кружились обрывки несуразных мыслей.

И за что только дворникам платят деньги, если на тротуарах по щиколотку водищи? Наберут участков, нахапают, а убираться и не думают… А действительно, чего убирать, если можно насыпать соли? Какая им разница, разъест у кого-то ботинки месяцем раньше или месяцем позже, ботинки-то не их… Какие чёрные стали стволы у кустов, всё равно как углём обмазанные, чудно… Вот интересно, когда их весной подстригают секаторами, им больно или нет?.. А в кармане пальто — приличная дыра. Забавно, если ключ упадёт в неё бороздками вниз, его круглая железная болванка зацепится за мешковину или же вся связка ухнется в это холодное пересоленное месиво на тротуаре?..

Задумчиво глядя под ноги, Леонид вдруг услышал какой-то звук. Усиливаясь, неприятный гул разрезал пространство и заполнял собой всё вокруг.

Ничего не понимая, Тополь повернул голову в ту сторону, откуда доносилась эта страшная какофония, и неожиданно перед его изумлённым взором мелькнули знакомые светло-карие глаза с бархатистой янтарной поволокой. Когда-то очень давно, чуть ли не в другой жизни, он видел точно такие же… только вот когда и где…

Вспомнить, где и когда это было, Леонид не успел. Не снижая скорости, легковушка ударила его в бок. Отлетев, он неловко перевернулся в воздухе, ударился головой о выступающий бордюр мостовой и ощутил, как голову мгновенно залило обжигающей волной. Тупая адская боль обручем сжала затылок и виски, а потом рассыпалась перед глазами миллионами обжигающих искр. Вспыхнув, золотисто-синие точки слились в одну белёсую муть и стали постепенно гаснуть. Бледнея, они отодвигались всё дальше и дальше, и следом за ними, теряя свою остроту, из сознания Леонида уходили запахи, звуки и цвета. В последний раз вздрогнув, золотистые искры рассыпались где-то совсем далеко, и на Тополя сползла густая липкая пустота, в которой не было ни земли, ни неба.

* * *

— Алька, я его убила! — Вытаращив глаза и судорожно хватая ртом воздух, Загорская шлёпнулась кулём на диван и дрожащими руками обхватила голову.

— Убила? Кого ты убила? — не поняла

Альбина. — Что ты такое придумала, Лидочка? Опомнись, милая, кого ты могла убить?

— Кого-кого, Лёньку, конечно…

— Как это «убила»? Подожди, я не понимаю, у вас что, состоялся ещё один разговор? — поразилась Альбина. — Зачем тебе это было нужно? Мы же договорились, что до суда между вами не будет никаких разговоров. Ты же не можешь не понимать…

— Какой разговор? О чём ты? — Трясущимися руками Загорская расстегнула замок своей сумочки и достала пачку тоненьких лёгких сигарет. — Какие разговоры, Аля? Какие могут быть разговоры?! — Тщетно поискав глазами пепельницу, Лидия протянула руку к подоконнику и сняла с блюдца один из цветочных горшков. — Не знаю, как у меня хватило решимости… — Несколько раз нервно чиркнув зажигалкой, Лидия глубоко затянулась и откинулась на спинку дивана.

— Я что-то никак не пойму, ты ведь выражаешься фигурально? — Альбина бросила хмурый взгляд на импровизированную пепельницу Лидии, но делать замечания не стала. — Насколько я понимаю, Леонид…

— Покойный Леонид, — хрипло выдохнула Загорская, и её лицо нервно дёрнулось.

— Ч-то? — Споткнувшись на слове, Кусочкина ошалело взглянула на подругу. — Ты в своём уме? Что за чушь ты мелешь? — Чувствуя, что её не держат ноги, Альбина медленно осела на диван.

— Это не чушь! — Загорская выпустила изо рта струю дыма. — Я его задавила. Машиной. Только что.

— На-асмерть? — сдавленно выдохнула Альбина.

— Надеюсь…

— Лидка, — растерянно заморгала Альбина, — что же ты наделала? Что же теперь будет?.. — Представив, какие последствия повлечёт за собой необдуманный поступок взбалмошной Лидки, Альбина в ужасе прижала кончики пальцев к губам.

— А что теперь будет? — Лидия с силой надавила недокуренной сигаретой на середину блюдца. — Ничего не будет. Если, конечно, ты подтвердишь, что весь сегодняшний день я провела у тебя.

— Как же ты смогла… — будто не слыша последних слов Лидии, с ужасом проговорила Альбина, — как ты смогла решиться на… такое?

— На какое такое? — Выпятив нижнюю губу, Загорская с неодобрением посмотрела на подругу. — Этот подлец измывался надо мной два года, я терпела его выкидоны, надеясь, что этому когда-нибудь придёт конец, но, видимо, такое положение вещей его устраивало и конца и края этому безобразию не предвиделось! Сначала он использовал мой дом в качестве бесплатной гостиницы, потом обобрал меня до последней нитки, а под конец и вовсе подал в суд, чтобы урвать половину моей жилплощади! И что я должна была делать? Смотреть, как станут разменивать мою квартиру?!

— Лидка, ты… убила человека… — В серо-зелёных глазах Альбины плеснулся страх.

— Это Лёнька-то человек? Зараза он, а не человек! — зло выплюнула Загорская.

— Как же так… — От шума в ушах Альбина плохо слышала свой голос. — Как же ты осмелилась решать, кому жить, а кому — нет? Какой бы он ни был, никто не давал тебе права отмерять чужую жизнь. Да ведь ты же… ты же теперь… — Не договорив, Кусочкина потрясённо замолчала.

— Алька, перестань, честное слово! — На щеках Загорской появились малиновые пятна. — Какое удовольствие — устраивать из всего фарс? Тополь был порядочной дрянью!