Иллюзия любви. Сломанные крылья
Шрифт:
Неожиданно сфера остановилась, и графитная пыль, светлея с каждой секундой, начала скатываться в ровные блестящие кружки, похожие на мелкие копеечные монетки. Отражаясь в зеркальном потолке, кружочки заполнили всё пространство ярким серебряным сиянием, и вдруг Тополь увидел, как прямо перед ним, с внешней стороны сферы появилась женская фигура, закутанная в тонкую белую кисею.
— Надежда?..
Пропустив удар, сердце Леонида вздрогнуло так, что он задохнулся от резкой боли, чуть не расколовшей его грудь.
Не говоря ни слова, пристально глядя в глаза, ангел с белыми крыльями приблизился к сфере и
Неожиданно по телу Тополя пробежал ток, и, заливая его волной непередаваемого восторга, всё его существо наполнилось мягким теплом. Задрожав, Леонид прижался лбом к холодному стеклу, и внезапно пальцы его рук переплелись с пальцами Надежды. Растворяясь, стекло таяло, словно оплывающая льдинка, и серебряные монетки под его ногами, вздрагивая, поднимались в глубокую тёмную высь бездонного неба и замирали там блестящими точечками ярких ночных звёзд.
— Я люблю тебя… Как же я тебя люблю… — одними губами прошептал Леонид, и вдруг серебряная россыпь звёзд со звоном обрушилась на землю.
Ухнув в бездну, сердце Леонида сжалось, и, хватая ртом воздух, он резко вскочил на ноги. Гремя и трезвоня на все лады, на секретере тарахтел старенький будильник, и дребезжащий звук, доносившийся с полки, со страшной силой бил Тополя по барабанным перепонкам.
— Чёрт! — прислушиваясь к беспорядочному стуку собственного сердца, готового вылететь из груди, Тополь глубоко вздохнул. — Приснится же такая чушь собачья!
С досадой ударив по кнопке будильника, Тополь усмехнулся: стоило бы вообще ударить его об пол за такие дела. Это ж надо так перепугать! Хорошо ещё, что подобная глупость наснилась не с четверга на пятницу, а то что хочешь, то и думай!
Кухонные часы показывали без пятнадцати семь утра. Конечно, подниматься в воскресенье в такую рань — сущее безумие, к тому же если учесть, что суббота была рабочей. Но обстоятельства складывались таким образом, что именно сегодня, двадцать девятого декабря, в последнее воскресенье уходящего года, Леонид собирался заняться своими личными делами, не терпящими дальнейших отлагательств.
С памятных событий промелькнувшего лета, когда ему досталось сразу и от молодой жены, и от совсем не молодой любовницы, прошло чуть больше четырёх месяцев. Всё это время Леонид жил один, тщательно размышляя над тем, что для него хорошо, а что плохо. Пороть горячку смысла не было, тем более что бракоразводный процесс тянулся почти до середины декабря.
Отказ Насти от алиментов оказался для Тополя полной неожиданностью. С одной стороны, это оказалось весьма кстати, потому что двадцать пять процентов своих кровно заработанных денег он и так уже вынужденно отдавал по исполнительному листу. Для того чтобы бегать от алиментов, Леонид уже был слишком стар, а восемнадцать лет очередной голгофы вряд ли добавили бы ему положительных эмоций.
Но с другой стороны, что ни говори, категоричное решение этой соплюшки, наверняка подсказанное ей матерью, больно ударило его по самолюбию. Надеясь отыграться за нанесённое оскорбление, Тополь с нетерпением ждал момента, когда, усмехнувшись в лицо этой пигалице, сможет пригвоздить её к месту напоминанием о материальной зависимости её самой и её писклявого
Но вышло всё иначе, и, при воспоминании о высокомерном «нет», прозвучавшем в его адрес почти пощёчиной, Тополя буквально передёргивало от злости. Бесспорно, отказавшись от алиментов, маленькая дурочка совершила большую глупость, о которой ещё сто раз пожалеет, но лишиться удовольствия видеть свою последнюю, четвёртую, жену с протянутой рукой, что ни говори, обидно. В конце концов старшей дочери от Лизы, Алинке, уже шестнадцать, значит, деньги на неё осталось платить не так уж и долго, всего каких-то два неполных года. А проблем с Катериной, его третьей женой, никогда и не было. Когда они развелись, Оксане шёл уже пятнадцатый, и оформлять исполнительный лист, по счастью, Катя не сочла нужным.
Вообще из всех его бывших Катерина была самой разумной и уравновешенной. Возможно, именно поэтому их брак и смог продлиться так долго. Безусловно, сбежав от неё, Леонид несколько поспешил. Наверное, прежде чем пойти на подобный шаг, следовало сто раз подумать и убедиться, что он не окажется между двух стульев. Но тогда ему было не до этого. Желание вернуть Надежду оказалось настолько велико, что перед ним меркло буквально всё, даже собственные выгоды и удобства.
Теперь, когда все дела с Настей улажены и у него полностью развязаны руки, отрицать очевидное было бы по крайней мере неразумно: из всех его бывших с Катериной с точки зрения быта и обустроенности ему жилось сподручнее всего. Возможно, рядом с этой женщиной сердце его не пело, но в подобных песнопениях Тополь уже не нуждался. Тихая, спокойная гавань с горячим ужином и накрахмаленным постельным бельём на настоящий момент, пожалуй, устроила бы его полностью.
Вероятно, подобную точку зрения можно было бы рассматривать как приспособленчество, если не брать в расчёт того, что Катерину данный вариант тоже устраивал, и в этом Тополь не сомневался ни секунды. Помня, какую бурю эмоций у Катерины вызвало его решение об уходе, он пребывал в абсолютной уверенности, что до сих пор она его ждёт и верит, что счастливая звезда поможет ей вернуть любимого человека, и неважно, какую цену ей придётся за это заплатить.
Практичная Надька оказалась права: сидеть месяцами на пельменях и стирать свои грязные носки в раковине он был не в состоянии. Кто-то должен делать это за него, так почему бы и не Катерина? Год ожидания только усилил её чувства по отношению к нему, и, наскучавшись, Катя воспримет его возвращение как дорогой подарок судьбы.
Сегодня как раз самый подходящий день для такого судьбоносного события, и, приводя себя перед зеркалом в порядок, Тополь с лёгкой иронией думал, что новогодняя ночь наступает очень кстати. Под бой курантов он войдёт в старый дом желанным гостем, не отягощённым ни упрёками, ни обязанностями, ни дурными воспоминаниями, которые, конечно же, успели испариться.
Боязнь наступить на одни и те же грабли дважды придаст их отношениям сдержанно-щадящий оттенок, необходимый для поддержания нормального климата в семье, и, осознав свои прежние заблуждения, Катерина будет вдвойне осторожной и нежной.