Иллюзия любви. Сломанные крылья

Дрёмова Ольга Валерьевна

Встряхнув букет, будто рассчитывая, что он каким-то волшебным образом вдруг распушится и примет нужный вид, Леонид с раздражением вздохнул. С одной стороны, дарить такое безобразие было как-то неловко, но с другой — он же не виноват, что гвоздики оказались морожеными, верно? Когда он их покупал, они выглядели почти сносно. Конечно, учитывая их стоимость, явно заниженную по сравнению с обычной, он предполагал, что цветочки вскорости должны ахнуться, но на то, что это случится так скоро, он, признаться, не рассчитывал.

Ещё

раз взглянув на поникший букет, Тополь пожал плечами, махнул рукой и опустил его головками вниз. А! Какая разница — завядший, незавядший, есть веник, и ладно, Катька будет рада и этому. В старые времена он не очень-то баловал её своим вниманием, так что сегодняшний букет, каким бы ощипанным он ни оказался, она в любом случае оценит по высшему разряду.

Успокоившись относительно мелкой неприятности, так некстати свалившейся на его голову, Леонид подошёл к лифту и тут же заметил объявление, крупными буквами оповещающее жильцов о том, что лифт не работает.

— Фу ты ну ты! — сморщился Тополь. — Было бы удивительно, если б ты работал! — с раздражением ударив по листочку, исписанному кривыми чёрными каракулями, он глубоко вздохнул. — И что за день сегодня такой? Цветы сдохли, лифт сломался, а с самого утра ещё Надька в душу наплевала, отрава!

Несколько раз дёрнув ручку сетчатой дверки, словно мстя лифту за нежелание исполнять свои прямые обязанности, Тополь пересёк площадку первого этажа и стал подниматься по лестнице.

История с лифтом его нисколько не удивила. Ещё в былые времена, когда он сам жил в этом доме, такое случалось три дня в неделю, если не чаще. В глупые умозаключения врачей относительно того, что ежедневные пешие прогулки на пятый этаж способствуют чему-то там полезному, Тополь не верил. Какая польза может быть от того, что, уставший и измученный человек, отработавший смену или полторы на заводе, будет тащиться по этажам, вместо того чтобы с комфортом доехать на лифте? Кроме стучащегося в ушах сердца и громкой одышки, ничего от подобного экстремального времяпрепровождения быть просто не может.

— И за что им только деньги платят? — поминая коммунальщиков недобрым словом, буркнул себе под нос Тополь. — Ладно, Катька на пятом. А кто на девятом, тому как?

— Вот так и ходим, Лёнечка!

Неожиданно из-за поворота лестничного марша, мягко ступая по кафелю войлочными подошвами тапочек, появилась бывшая соседка Тополя, Раиса Павловна Журавлёва. Низенькая, приземистая, чем-то напоминающая круглый плюшевый пуфик на маленьких колёсиках, она слыла бессменным справочным бюро дома и знала о жильцах всё и даже чуточку больше. Побаиваясь языка вездесущей всезнайки, соседи предпочитали не ссориться с Журавлёвой и оказывали ей всяческие знаки уважения, которых, по твёрдому мнению Тополя, она абсолютно не заслуживала.

В те времена, когда он ещё жил с Катей, скверная женщина всегда старалась сунуть свой нос туда, куда её не просили,

и эта милая привычка лезть не в своё дело доводила Леонида до белого каления. Не считая нужным пресмыкаться перед этой подколодной змеёй, вечно вынюхивающей и высматривающей то, что её не касалось никоим образом, Тополь не жаловал пожилую женщину, из чего автоматически следует, что та отвечала ему взаимностью.

Предпочитая обойти Журавлёву стороной, Тополь механически убрал руку с букетом за спину и уже направился в обход приземистого пуфика, когда Раиса Павловна, будто чуя лёгкую добычу, широко улыбнулась и загородила своими объёмными формами проход на следующий этаж.

— А что это у тебя в руке, никак цветочки? — Она кивнула за спину Тополя.

— А, это? — он достал гвоздики из-за спины, небрежно поднёс их к носу и сделал шумный вздох. — Это так, между делом. Шёл по улице, дай, думаю, куплю, уж больно они мне приглянулись.

— Н-да? — глаза справочного бюро на добровольных началах сначала широко открылись, затем, внимательно изучив тёмно-красный веник, сузились до щёлочек. — А в подъезд ты к нам забрёл тоже по старой памяти?

— В общем-то, да, — нервно хохотнул Леонид и, желая показать, что никаких дальнейших объяснений он давать не намерен, сделал шаг вперед, но насмерть стоящая на рубежах Журавлёва так просто своего шанса упускать не собиралась.

— Так ты к Катьке, что ли? — для верности уперев руки в крутые бока, чтобы жертва уж точно не смогла просочиться мимо, она склонила голову набок и изучающее оглядела Тополя с головы до ног.

— А ваше какое дело? — Тополь бросил на тумбовидную фигуру неприязненный взгляд.

— А вот грубить, юноша, не стоит, — глазки Журавлёвой холодно сверкнули. — Я же не из пустого любопытства спрашиваю. Если к кому другому — дело одно, а если к Катерине — так поезд-то — тю-тю!

— Что значит тю-тю? — растерялся от неожиданности Тополь.

— А то и значит, что ты опоздал! — чуть ли не мурлыкая от удовольствия, протянула она. — Поезд уже ушёл и рельсы с собой забрал.

— Что за ахинею вы здесь несёте?! Какой поезд? Какие рельсы? А ну-ка, посторонитесь! — Леонид сделал резкий жест рукой, как бы предлагая Журавлёвой освободить проход, но та, буквально сияя от счастья, так нежданно-негаданно свалившегося на её голову, даже не подумала отойти.

— А я гляжу, миленький, ты ничего не знаешь? — с напускной жалостью проговорила она и, глубоко вздохнув, бросила на Леонида полный притворного сочувствия взгляд. — Уехала твоя Катька, уже полгода, как уехала.

— Как это? — от неожиданности лицо Тополя вытянулось.

— А вот так, — Раиса Павловна неспешно сложила руки на своей широкой груди. — После того как ты собрал свои вещички и сиганул из дома, она себе места не находила, всё ждала, когда ты опомнишься и вернёшься. А потом мало-помалу очухалась и взялась за ум.