Иллюзия отражения
Шрифт:
– И тебе никогда никого не было жалко?
– Жалко? С чего? Люди лукавы. Когда гибнут свои, их заносят в списки жертв; убитых врагов всегда именуют трупами. А у меня нет своих. Совсем.
Глава 76
Затянувшееся молчание Брайта показалось бы мне трагическим, если бы не...
– Русская девушка Катя тебе чем помешала, Фрэнк?
– Подруга Сен-Клера?
– Да. Тебе ее заказали?
– Неприятное словцо.
– Точное. Ты же убийца.
– Не надо так со мной, Дрон...
–
– Не бывает ни чистой правды, ни чистой лжи. Все лишь отчасти правдивы и лживы тоже отчасти. Да и то, что правда для одних, – для других...
«Чистая правда когда-нибудь восторжествует, если проделает то же, что грязная ложь», – вспомнились мне грустные строки поэта.
– Мы не на философском симпозиуме, Фрэнк.
– А жаль, правда, Дрон? Посидели бы за кофе, поговорили о несущественном – о Боге, материи, сознании, жизни, времени, движении, небытии... И разошлись бы, утомленные собственным словесным блудом. А теперь... Нет, мне приятно разговаривать с тобой. И наибольшее удовольствие доставляет то, что уйдешь ты отсюда в страну безмолвия... У меня от этого просто дух захватывает! Словно стою я на самом краешке бездны, заглядываю туда и – тихонечко отхожу. А у тебя какие ощущения? Ведь ты, пожалуй, первый из моих... пациентов, кто отчетливо представляет, что его ждет. Но есть и интрига: ты не знаешь способа, каким уйдешь из жизни! Этого даже я пока не знаю!
– Может быть, ты и гениален...
– Ты сомневаешься? За какой-то час мне нужно было понять, чего человек больше всего боится и чего на самом деле жаждет! И – поменять местами страх и заветное желание, только и всего! Это высокий уровень! А ты говоришь – убийца. Я просто помогаю людям избавляться от их пустых и никчемных жизней.
Брайт замолчал, о чем-то размышляя. А я, признаться, чувствовал измотанность и крайнюю усталость. Его велеречивый академизм утомлял и делал мозг тяжелым и неповоротливым. Или – и это часть его плана психологической обработки? Вряд ли. Ему просто не с кем поговорить о своих успехах. Совсем. А хочется.
– Девчонка тебе чем помешала?
– Эта русская Китти?
– Да.
– Ничем. Попала под руку. Мне нужен был Сен-Клер. О, этого аристократа я просто ненавидел!
– За что?
– Ему от рождения было дано все. Мне – ничего. Достаточно?
– Предположим.
– С Эдгаром работать было одно удовольствие. Жажда власти и отрицание ее отцовской модели – каков комплекс? Пришлось пообещать ему царство Посейдона, на меньшее он бы не согласился! Впрочем, его девчонка меня тоже раздражала.
– Катя?
– Она была слишком жизнерадостна. Словно не подозревала, что мир жесток и циничен. И даже не желала этого знать.
– И что ты сделал?
– Заставил ее посмотреть на себя в зеркало. Внимательно.
– Нагнал страха?
– Если сказать честно, с этой девчонкой у меня вышел чистый экспромт.
– Она умирает.
– Что с того? Я и кодировал ее шутейно... Она ведь знает английский, как родной. Но одного произведения, как выяснилось, не читала!
– «Алиса в Зазеркалье»? – бросил я наугад.
– Дронов, как мне жаль, что ты не мой друг! С тобой легко и интересно! Ну, продолжай... Дальше догадаешься?
– «LIVE» в зеркальном отображении будет «EVIL»...
– Ну конечно! Вместо слова «жизнь» – слово «зло»! Она по моей просьбе начертала это слово и прочла написанное в зеркале. Только и всего!
– Ты гений, Фрэнк!
– Естественно, потребовалась предварительная подготовка...
– А вернуть ее обратно можно, написав...
– Именно! «EVIL» и – прочесть зеркальное «LIVE»! Живи!
– А ты не пробовал кому-либо подарить жизнь, Фрэнк?
– Нет. Это нарушит гармонию, которую я создал. Это ты из-за девчонки засуетился, Дрон?
– Ты же знаешь: все началось с Арбаевой.
– И ты мне это говоришь?! – взвизгнул Фрэнк раздраженно и обиженно.
– Значит, Арбаеву ты не убивал! И не кодировал?
– Да! И ты – знал это!
– Догадывался.
– Зачем тогда ты хочешь меня унизить? Она была действительно наркоманкой, ее кодировали в каком-то шалмане под мою методику, но топорно, наверняка с применением виртуальных технологий! Это же просто ремесло, но не искусство!
– Тебя не озаботило, что... о твоей работе, в принципе, стало известно?
– Все великое когда-нибудь становится явью! Да рядом со мной и Фрейд, и Юнг – так, слащавые теоретики...
– А ты нашел свою преисподнюю...
– Зря иронизируешь, Дронов. Впрочем, что тебе остается? Все равно умирать.
– Доктор Брайт. Звучит.
– Когда-нибудь мое имя будут вспоминать затаив дыхание!
– О да.
Мысли неслись стремительно. Гордыня и тщеславие всегда рядом. А это значит, кодовое слово для всех...
– Брайт. Хорошее слово для начала «новой жизни», – произнес я, затаив дыхание.
– Ты оценил! Да, я сделал это! Все запомнили мое имя – и я стал главным человеком в их жизни!
– И живет себе человечек, пока кто-то не назовет твое имя... Но ведь слово «bright» [3] употребляют нередко... Тогда установленный тобою код на самоуничтожение может запуститься случаем?
– Кто станет доверять случаю?
– Еще цифры?
– Да. Дата, месяц и год рождения каждого. То, что они помнят всегда. То, что для них дорого.
3
Яркий, жизнерадостный (англ.).