Иллюзия преданности
Шрифт:
Арри молча смотрел на него. Из-за очков казалось, что глаза у него стали даже больше, чем обычно. А еще у него на носу выступили веснушки. Наверное, побледнел сильнее обычного.
— Я правда, точно не помню, во сколько. Мне, кажется, даже не сказали. Но опаздывать нельзя, иначе точно сотрут, — Терри вздохнул и оглянулся на ратушу. Часы на башне строго молчали. — Ну, я пойду тогда. Посижу там. Увидимся!
Он развернулся и быстро зашагал в сторону Дома-Ратуши. Как он и опасался, молчание Арри он вынести не смог. Хорошо хоть, что конверт успел отдать до того, как друг перестал разговаривать! Значит, не так плохо все прошло,
Тут Терри услышал за спиной торопливый стук подметок и с облегчением улыбнулся, чувствуя, как размякает тугой узел в груди.
Арри нагнал его и пошел рядом.
— Я с тобой посижу, — сказал он, глядя под ноги. — Это только ты так умеешь: тебя судить будут, а ты ничего не уточнил, не разузнал.
— Да, это похоже на меня, — признал Терри, все еще улыбаясь от радости, что его другу не все равно, что с ним будет. Если хотя бы одному человеку было не все равно, значит, жизнь все еще имела смысл и за нее стоило бороться.
Глава тридцать четвертая. Один против всех, все за одного
Подперев кулаком подбородок, Терри сидел на неудобном, слишком широком, но зато устойчивом дубовом кресле с кожаными ремнями на подлокотниках и внимательно смотрел на уважаемых заседателей.
Первым, ближе к двери сидел Карху. На его сочувствие рассчитывать не приходилось. Ведь именно с его подачи собралась Специальная комиссия. Занимая свое место, он достал из кармана белый конверт и, положив на стол, накрыл ладонью.
«Из личного дела какой-то компромат достал», — понял Терри и неуютно заерзал. Переменив позу, он еще раз порадовался, что его не пристегнули, хотя могли и, кажется, собирались. Но Арчер посмотрел так, что дежурный смотритель, тот самый, небритый и недовольный, отступил без возражений. Терри был благодарен: он и без того смотрел на это кресло как убийца на виселицу.
Рядом с безопасником восседала Парлас. Именно восседала, с прямой спиной, как королева. Пока все рассаживались, она в лучшем случае один раз посмотрела на Терри, и теплоты в ее взгляде не было нисколько. Она наверняка будет выступать против помилования — ведь король унизил ее вчера, когда объявил, что отныне курировать постройку нейтрализатора в храме будет Риамен.
По правую руку от куратора по научной работе откровенно скучал Алек Римари. Лекарь откинулся на спинку раскладного черного стула и вытянул ноги под столом так, что подошвы торчали наружу. Происходящее где-то в области потолка ничего интересовало его больше, чем скучное заседание с разбором всех прегрешений королевского племянника. Терри понятия не имел, чего от него ожидать, но наделся, что Римари после всех прений все же проголосует в его пользу, как родич и лекарь.
Четвертым человеком за длинным столом для совещаний был сам Верховный магистр Арчер. Единственный из четверых, кого Терри мог понять и на чье слово мог рассчитывать. Он не позволит стереть королевского племянника, потому что побоится гнева короля. Если бы не боялся — давно бы уже стер. На взгляд Терри, в прошлом хватало поводов.
В зале заседаний было нестерпимо душно. На арочных окнах висели тяжелые темно-зеленые портьеры. Между ними стояли большие кабинетные часы, похожие на те, которые делал мастер Канерва. Этот зал вообще мало напоминал тот, в котором решали судьбу Лассель
Будто прощаются.
Терри подмигнул и жестом показал, чтобы не вешали нос. Он незаметно кивнул на Верховного магистра и выразительно покачал головой. Мол, Арчер не допустит. Он такой же заложник обстоятельств, как сам Терри. Арчеру ведь тоже раз за разом предлагают выбор без выбора. Он не в силах избавиться от агентов короля в Академии, как бы ему не хотелось провести акцию показательного устрашения. Что Арчер вообще может сделать, если из пяти человек на этом заседании, как минимум, трое выполняют прямые приказы Эриена.
Арри слабо улыбнулся и кивнул. Аннели не пошевелилась. Она сидела, как на иголках, мяла подол платья и смотрела на Терри так, будто он уже призрак.
Уже после начала разбора предложенных на рассмотрение комиссии дел, когда Карху первым взял слово и обрисовал в общих чертах, как Риамен заработал первый красный лист, дверь отворилась и вошел Келва. Следом за ним — мужчина в черном головном платке, завязанном хвостами назад, как заведено у степняков О-Диура.
У Терри екнуло сердце. Он не хотел бы видеть техника в этом зале сегодня. Тем более, в тот самый момент, когда Карху рассказывал комиссии о том, как началась война за сладкую булку. Келва не стал садиться на один из стульев, а молча подпер плечом стену, сложив руки на груди. Наблюдатель от Империи сперва почтительно поклонился уважаемым людям за длинным столом переговоров, а потом опустился на стул и вальяжно закинул ногу на ногу, словно он тут и был самым главным. Карху замолчал, пока они входили и занимали свои места, поэтому наблюдатель милостиво махнул рукой: мол, продолжайте.
— Таким образом, — с нажимом проговорил Карху с того слова, на котором его прервали. — Таким образом, Риамен продемонстрировал, что не только подвержен вспышкам агрессии, но еще и не может их контролировать. Об этом же сообщает Келва в своей докладной записке, оригинал которой содержится в этой папке. Мы можете ознакомиться, при желании.
— До чего нелепый подвод для драки, — поджала тонкие губы Парлас, глядя прямо на техника. Келва в ответ на этот убийственный взгляд с улыбкой приподнял кепку.
— Чем абсурднее повод, тем ярче симптоматика, — лениво откликнулся лекарь, на секунду отвлекаясь от лицезрения лепнины на высоком потолке.
— Вам есть что сказать по этому случаю, Риамен? — обратился Карху к Терри, когда иссякли комментарии членов Специальной комиссии.
Терри встал. Кафедры, за которую он мог бы встать, чтобы начать защищаться, здесь не было, и поэтому он чувствовал себя глупо. Вроде не положено отвечать на обвинения сидя, а вроде и стоять рядом с этим жутким креслом с кожаными ремнями неуютно.