Иллюзия счастья
Шрифт:
— Андрей, не надо, — я чувствую, как ее тело дрожью отзывается на мои прикосновения, но Виктория изворачивается, вырывается. Разжимаю руки, спокойно ее отпуская. Она в глаза мне боится смотреть, проходится по комнате, не зная, куда ей деваться.
— Что происходит? — складываю руки на груди, наблюдая за ее смятением.
— Ничего, просто… Света звонила. Я с Мышкой разговаривала. Я по дочери скучаю.
— Виктория, я не терплю лжи. И чувствую ее за версту.
— Я действительно скучаю по дочери, у тебя нет детей, тебе не понять, — немного обиженно заявляет она.
— Я верю, что скучаешь. Но сейчас ты оттолкнула меня совсем не из-за этого. Что это? Ревность?
— Нет! — громко заявляет она,
— Виктория, если твое недовольство связанно с визитом Мари, то это все лишнее, она приходила…, — замолкаю. Сам себя не узнаю. Откуда этот порыв объяснить все женщине? Никогда ни перед кем не оправдывался. И перед ней не стану.
— Мне не интересно, зачем она приходила и чем вы там занимались, — а вот это уже не просто ревность, а целая претензия.
— Вот и хорошо, — преодолеваю между нами расстояние, встаю к ней вплотную, но не трогаю. — Через три часа я улетаю и хотел бы провести это время с тобой, — тянусь к ее губам для нежного поцелуя, желая передать ей без слов все мои оправдания. Прихожу в ярость от того, что Виктория и сейчас отворачивается, обходит меня, возвращаясь к окну. Хочется прижаться к ее спине, и нежно на ушко рассказать, что я расстался с Мари, и что она вовсе ничего для меня ни значила, как, впрочем, и любая другая. Сам себя не узнаю. Закрываю глаза, немного трясу головой, провожу рукой по волосам. Пусть я пока не могу понять, почему меня так сильно влечет к этой женщине. Но управлять моими эмоциями тоже не позволю. Ничего, перебесится, придет в себя и сама это все переживeт. Еще минуту осматриваю ее напряженную спину, потом разворачиваюсь, покидаю ее комнату, громко хлопнув дверью. Ни одна женщина, как бы она меня не влекла, не смеет ничего мне предъявлять. А она предъявляла, всем своим видом кричала и ревновала. В моих отношениях это не приемлемо. Не нравится — дверь открыта, я никого не держу.
Эдуард как всегда до тошноты идеален. На его темно-синем костюме ни одной складочки и пылинки, кажется, воротником его белоснежной рубашки можно порезаться. И я только сейчас понимаю, что он словно ненастоящий. Слишком идеальный. Как я раньше этого не замечала? Мы сидим за большим столом друг напротив друга, между нами бумаги, бокалы и графин с чистой водой. По обе стороны от меня сидят мои адвокаты. Как оказалось, у меня их два. овно столько же, сколько и у Эдуарда. За дубовой дверью кабинета стоит пара моих охранников, и ещё один в машине на улице. Мне кажется, я смотрю какой-то фильм от кинокомпании «Cоlumbia Picturеs» с собой и Эдуардом в главных ролях. Все нереально и происходит не со мной. Как ни странно, я не боюсь Эдуарда. Сложно бояться, когда тебя охраняют как высокопоставленную особу, а по обе руки сидят два самых лучших адвоката. Но я очень волновалась, настолько, что мне не хватало воздуха.
Глубоко вдыхаю, замечая, как мой муж скользит взглядом по глубокому вырезу моего пиджака. овно туда, куда ложится длинная нить жемчужных бус, в ложбинку между грудей. Я не собиралась надевать пиджак без блузки и выставлять свою грудь на показ. Не смогла перебороть себя и подпустить к себе Андрея после блондинки, с которой он закрылся в своем кабинете. Я понимала, что мы друг другу ничего не должны и не давали обещаний и тем-более клятв в верности. У нас просто секс. Сделка. Но это чувство брезгливости, неприязни выше меня. Он касался ее и сразу после — меня. Я так не могла. Так же делал Эдуард. Почти все семь лет нашего брака. Трахал других, а после ложился в постель со мной. Меня не покидало чувство второсортности. Каждый ищет во мне только свою выгоду.
После
И вот, на мне костюм без блузки, и жемчуг, утопающий в моей груди. А Эдуард то и дело, смотрит на мою грудь, несмешливо скалясь. А мне хочется крикнуть ему, чтобы не смел смотреть на меня. А с другой стороны, в таком виде я чувствую себя увереннее, словно я уже победила. Интересно, ндрей это предвидел? Что я буду смотреть на своего мужа, словно его нет, и никогда не существовало? Наверное, да.
— Итак, — начинает мой адвокат, и я немного напрягаюсь, хотя стараюсь этого не показывать. — Виктория Станиславовна требует развода, раздела совместно нажитого имущества. Повторяю, совместно нажитого. Это: три машины, две квартиры в городе. — Округляю глаза, про какие квартиры они говорят? Смотрю на уверенного в себе Эдуарда, отстукивающего пальцами по столу, которого ни грамма не смущает эта информация. — Компания, которой сейчас управляет Ваш клиент, не является совместно нажитым имуществом, а была передана Виктории Станиславовне ее погибшим отцом, — мой адвокат ещё долго ведет свою речь, четко излагая все мои требования и права, а я изучаю Эдуарда, который в данный момент будто вообще нас не слушает, что-то со скучающим видом изучая в своем телефоне. Хотя его двокаты ведут себя точно так же, даже не смотрят в нашу сторону, то и дело что-то записывая у себя в блокнотах. Мой адвокат требует немедленного развода, обоснованного регулярными изменами моего мужа, раздела имущества, возвращения мне компании и счетов, оставленных мне, без права передачи третьим лицам. Предлагает решить вопрос по обоюдному согласию. у меня на языке так и вертится: «Перед кем Вы тут распинаетесь, они же даже не слушают Вас». Как только мой адвокат заканчивает свою речь, Эдуард поднимает на меня глаза, долго и пристально смотрит.
— Компания не принадлежит Виктории Станиславовне. Я выкупил у нее контрольный пакет акций, — смело заявляет Эдуард, продолжая сверлить меня взглядом стальных глаз. — О чем свидетельствуют вот эти документы, — адвокат Эдуарда передает нам бумаги.
— Я ничего тебе не продавала! — громче, чем надо заявляю я, начиная задыхаться ото лжи Эдуарда.
— Я не знаю, чего добивается Виктория Станиславовна, — заявляет адвокат Эдуарда. — Но документы были подписаны при свидетелях.
— Я не знала, что подписываю. Вы обманули меня!
— То есть, Вы хотите обвинить своего мужа в мошенничестве? — этот напыщенный идиот говорит таким тоном, словно я клевещу на святого человека.
— Я хочу вернуть компанию моего отца, — тихо отвечаю я, понимая, что это все бесполезно. Я действительно подписала все бумаги сама, даже не изучив их содержание.
— Виктория Станиславовна не знала, что подписывает, она безоговорочно доверяла своему мужу, поэтому не изучила документы. Мы будем требовать возвращение компании в суде, — спокойно отвечает мой адвокат. — Если вопросов по разводу больше нeт, тогда встретимся в суде.
— У меня есть вопрос! — ледяным тоном заявляет Эдуард. — Гдe моя дочь? Виктория, куда ты ее спрятала? Ты не имеешь права скрывать от меня мою дочь. Я хочу ее видеть, — и тут вся моя мнимая уверенность в себе испаряется. Эдуард знает, на что надавить. Я теряюсь, не зная, что ему ответить. Но за меня отвечает мой адвокат.
— Ваша дочь находится на отдыхе вместе со своей няней. Мы считаем, что ребенок не должен участвовать в распрях родителей, и для его психики будет лучше находиться вдалеке от всего процесса.