Иллюзия вины
Шрифт:
— Пытаешься найти смысл жизни?
— Не думаю, что какой-то смысл вообще существует… мы просто живем, а потом умираем… и все.
— Некоторые считают, что смысл в том, чтобы после себя что-то оставить… какое-то наследие. Что-то значимое. Тогда получается, что ты жизнь прожил не просто так.
— Да, оставлять что-то после себя… это хорошо, правильно… но все равно смысла в этом немного. В конечном итоге это все не имеет никакого значения, — я устало откинулся в кресле
— Тебе, похоже, сегодня сильно досталось, — тихонько произнесла она, — не только физически… у тебя даже музыка сегодня не играет… такая тишина.
— Да… как-то хочется тишины… столкнулся сегодня с одной нехорошей личностью, — я открыл глаза и задумчиво посмотрел в пустоту, — я думал, что сегодня умру.
— Но… все же обошлось? — нахмурилась она.
— Да, обошлось… слушай, как будешь близко к какому-нибудь источнику информации, просто почитай, что было сегодня в музее имени Соломона Гугенхайма. Вспоминать… несколько неприятно. Да и я не смогу рассказать больше, чем ты узнаешь в СМИ.
— Хорошо, посмотрю. Наверно мне все же стоит иногда включать телевизор, а то живу как в тумане.
— Ты и в Чикаго жила в тумане? — улыбнулся я.
— Ну… не совсем… иногда в люди все же выбиралась. Но как-то в последнее время то работа, то за матерью присматривала… я уже и забыла, что там снаружи что-то происходит.
— Я думаю, сменить место жительства — было правильным решением. Тут много нового, постепенно освоишься и придешь в себя… тяжело было с матерью?
— Тяжело…
— А что твой отец? Как он? И где он вообще сейчас?
— Отец… он пока там остался… ну в Чикаго. Хочу его тоже сюда перевезти. Когда мамы не стало, его болезнь усугубилась…
— Болезнь?
— Да… ой, я не сказала. У него два года назад обнаружили Альцгеймер. Обнаружили очень удачно, как раз на самой начальной стадии. Плюс ко всему бывший начальник ФБР имеет свои привилегии — он полностью обеспечен медицинской помощью, но врачи все равно говорят, что в лучшем случае он доживет до семидесяти двух лет.
— А сейчас ему сколько?
— Шестьдесят четыре. Доктора говорят, что в основном эта болезнь проявляется после шестидесяти пяти лет, но вот моему отцу «повезло». Он уже два года живет с Альцгеймером, сам говорит, что никаких изменений не видит в себе, но я-то вижу. Он еще год назад начал забывать многие вещи, а сразу после смерти мамы ему явно стало хуже. Память еще сильнее ухудшилась, раздражительный стал. Врачи говорят, что это все от пережитой трагедии и что скоро ему станет лучше… но мне уж точно от этого не лучше… смотреть, как ему становится хуже, когда у меня самой в голове черти что.
—
— Да вот уже на днях. Никак не могу заставить его купить билет на самолет. А мне он не дает купить ему и сам отнекивается, говорит что забывает. Но я-то знаю, что это уже не из-за болезни, он просто не хочет покидать дом… где с мамой почти всю жизнь прожил. Но он мне сегодня по телефону клялся, что завтра купит билет, так что, думаю, через два-три дня уже будет тут.
— Замечательно, уже будет веселее, — порадовался я, — он насовсем сюда переедет?
— Надеюсь… пока что временно, поживет у меня здесь. Но я думаю, что смогу его убедить перевезти сюда все остальные вещи. Нам сейчас обоим лучше пожить вдали от… от дома.
— Я был бы не прочь пообщаться с бывшим специальным руководящим агентом управления ФБР. Уверен, у него есть интересные истории.
— Еще как. Это теперь его любимое занятие на пенсии — рассказывать о своей работе. Только, если честно, не уверена, что прямо сейчас тебе с ним говорить — хорошая идея. Он сейчас правда не в лучшем состоянии, даже о работе перестал говорить, не знаю, как он отнесется к тебе…
— Да я ж не напрашиваюсь. Я все понимаю. Если нужна будет какая-то помощь, ты говори. Мне тут особо некому помогать, — усмехнулся я.
— Некому помогать? А в ФБР ты чем занимаешься?
— Ну это другое, это все-таки работа, мне за это деньги платят.
— А ты, значит, хочешь благотворительностью заниматься, — улыбнулся она.
— Почему бы и нет, это куда лучше, — ответил я и устало зевнул, а затем помассировал пальцами свои слезящиеся глаза.
— Ты наверно за сегодня смертельно устал, а я тут тебя мучаю…
— С чего ты взяла, что я уста… — не сдержавшись, я зевнул еще раз, — видишь, я бодр, как никогда.
— Ну да, я вижу, — улыбнулась она и кивнула в сторону пустой бутылки, — да и вино мы все уже выпили, это, знаешь ли, тоже утомляет.
— У тебя еще не осталось запасов вина дома? Хорошее вино, — солгал я.
— Ну уж нет, следующая бутылка с тебя, — ехидно отозвалась она.
— Черт, это коварно. Ладно, я что-нибудь найду, а то у меня только полбутылки виски осталось.
— Ладно, ты сегодня сильно устал, я тогда пойду уже, тебе явно надо поспать. Да и мне тоже не мешало бы.
— Ну да, завтра же понедельник. Много работы?
— Возможно, завтра прибавиться, мне обещали подкинуть еще одну группу студентов. Посмотрим, что из этого выйдет, — Кристен осторожно поднялась и собралась уходить. — Мне завтра захватить с собой аптечку?