Им«ПеРец»
Шрифт:
Обозники уже давно покинули сторожевую башню, унося с собой приказ — найти и изолировать шамана и воина, которые по всем нормативам уже давно должны были вернуться. А ещё лейтенант Раск должен был лично передать в храм Единого моё послание. Шутка ли, у разлома вновь появились заражённые скверной. А значит пора возвращать паладинов Его на стены.
— Эта солдата чистый! — наконец выкрикнул младший шаман, остановившись перед последним бойцом. — дух вода не найти скверна!
— Вовремя спохватились. — пробормотал я. А затем громко обратился ко всем присутствующим: —
Теперь можно и расслабиться немного. Только что делать с майором? По хорошему следовало бы умертвить и сжечь, но нельзя, нужно предоставить доказательства слугам Единого.
— Слушаю, командира. — произнёс дригг остановившись в метре от меня.
— Нужно повторно осмотреть последнего бойца, и если он здоров, поможешь связать одержимого, и после можешь отдыхать. — я перевел взгляд на ожидающего моей команды второго лейтенанта башни: — А ты поднимись к Баньку, помоги с наблюдением.
На самом деле я отослал офицера, чтобы он не мешал мне выполнить то, что задумал.
— Шупака призовёт нового духа. — сообщил младший шаман, следуя за мной в лазарет.
— Господин капитан, командир очнулся! — радостно сообщил рядовой, поднимаясь с табурета. Он, как я ему и велел, сидел в противоположном конце комнаты.
— Он что-то говорил? Приказывал? — поинтересовался я, а сам в это время приготовился использовать «воздушный кулак», всё ещё сдерживаемый моей волей в правой руке. Потому как моя внутренняя чуйка буквально взвыла о близкой опасности.
— Рядовой брехливый. — заявил дригг, подтверждая мои опасения. Шаман уже набивал какой-то ритм на своём маленьком бубне, который я при нашем знакомстве принял за головной убор.
Солдат внезапно растопырил руки, и рванул ко мне навстречу, зарычав, словно дикий зверь. Чёрт, а я был уверен, что угроза исходит от майора. Но тут без сомнений — вон как глаза бойца заполнило кровавым — вернейший признак одержимости. Надо же, как быстро скверна взяла его под контроль, считай за несколько минут.
Ударное плетение воздушной стихии врезалось рядовому в солнечное сплетение, и отбросило на стену. Удар был такой силы, что я сначала услышал хруст сминаемой грудной клетки. Всё, этот не жилец.
— Ом-мна! Сач-чит-та! — взвыл Шупака, невольно привлекая к себе внимание, и на самой высокой ноте выкрикнул: — Куй-йяк!
Куй-йяк, судя по всему, удался. Потому как встающего на ноги майора притянуло назад к ложу невидимыми путами.
Верёвка! Его надо связать, иначе нам придется убить одержимого, и слуги Единого не получат главное доказательство. Но кто ж мог предугадать, что офицер, получивший тяжелейшее ранение, сможет подняться на ноги?
— Шупака, держи его! — распорядился я, и рванул к выходу. Выглянув наружу, окинул взглядом перила, и тут же увидел моток толстой верёвки. Солдаты всегда развешивали их в разных местах башен и крепостей, чтобы в любой момент можно было использовать для спуска самому, или для подъёма товарища.
Сорвав верёвку, поспешил назад, в лазарет, на ходу придумывая, как связать осквернённого
— Дух не удержит! — выкрикнул дригг, едва я очутился внутри. Да мне и самому было видно, что бывший майор уже вновь поднимается. При этом его пальцы рук двигались особым образом — одержимый создавал плетение.
Время на размышления отсутствовало, нужно было действовать. Поэтому я швырнул бухту с верёвкой прямо в руки противнику, и рванул к бывшему майору, на ходу извлекая оба клинка. Сейчас вся надежда на зачарованную сталь.
От моего первого выпада, в грудь, одержимый смог уклониться. Отлично, на это я и рассчитывал. Второй удар был не смертельным, но именно он дал нам возможность победить. Потому что с подрезанным сухожилием на правой руке не особо получится создавать боевые плетения.
Третий выпад пришелся в левое плечо, и тварь, поглотившая сознание майора и занявшая его тело, взвыла, осознав, что проиграла. Ничего, сейчас я её еще больше обрадую.
Удар ногой вышел слабее, чем я рассчитывал. А всё проклятые ожоги, не желающие заживать, как все нормальные раны, и не поддающиеся магии целителей.
Но и противник был не в лучшей форме, и ему вполне хватило толчка, от которого он завалился на лежанку, при этом приложившись затылком о каменную кладку.
— Шупака, помогай. — приказал я, опускаясь на колено, и вонзая клинки в дощатый пол. Тут же подобрал забрызганную кровью верёвку, про себя надеясь, что таким образом скверна не заразит меня. В этот момент одержимый замычал, чем невольно поднял мне настроение. Жив — уже хорошо.
Вдвоем с младшим шаманом мы с трудом, но спеленали противника так, что он стал походить на куколку бабочки. Правда для этого мне сначала пришлось перебинтовать раны пленённого одержимого, не касаясь руками — пришлось проявить смекалку. Ну и дригг ещё дважды бегал за новыми бухтами с верёвкой. Но в конечном итоге мы справились.
— Уф-ф! — Шупака вытер тыльной стороной ладони со своего лба пот, и уселся прямо на пол. — Первая линия, однака, весело. Мы даже вспотеть мало-мало.
— Это ты ещё накат не отражал. — усмехнулся я. — Вот тогда начинается настоящее веселье.
Словно желая подтвердить мои слова, наверху башни прозвучал трубный рёв рога. Едва заслышав его, я понял, почему мы тут бегаем, орём, а к нам никто так и не пришёл на помощь. Потому что лейтенанты всё это время вглядывались в клубящийся туман, поднимающийся из разлома. А когда увидели первые силуэты тварей, тут же подали сигнал тревоги
И если Шупака вздрогнул, услышав тревожный звук, я наоборот, невольно расправил плечи. Для охраняющего границу тревожный зов означает одно — схватка с ненавистным врагом! Настоящее занятие и призвание для тех, кто считает себя граничником.
Выскочив из лазарета, я набрал в легкие воздуха, и крикнул, что есть сил:
— Накат! Башня, к бою! Империя едина!
— Империя едина! — раздалось со всех сторон. И столько силы было в боевом кличе, что я наконец почувствовал, что вновь живу полноценной жизнью.