Имажинали (сборник)
Шрифт:
— И какой… процент потерь с такой техникой?
— Ну, побитых больше, чем при использовании клейких сетей, это точно. В основном вес сетки выдерживают чуть больше половины. Она же хрупкие, пикси.
Бледный ученик указал подбородком на несколько впечатляющих, тщательно завернутых искусственных ульев.
— А эти? — спросил он нетвердым голосом.
— Эти, пожалуй, вам придутся по душе больше, — усмехнулась Кимба. — Медовые ловушки — феи их обожают. Фальшивые ульи, настоящий мед, автоматические двери-ловушки, которые закрываются за ними. Никаких потерь при сборе, но в итоге менее рентабельно, редко берешь больше одной-двух за раз.
Кимба встала и не спеша
— Могу я вам задать вопрос, Виссер? — внезапно осведомилась охотница.
— Я слушаю.
— По правде, мне кажется, что у вас кишка тонка охотиться на фей, — рубанула она. — Вы для этого не созданы. Вы чуть не сблевали, когда я говорила о добивании пикси, у вас был такой вид, будто вы собрались вывалить на мои ловушки свой обед, и все же я уверена, что вы умный парнишка, который был должен бы догадываться, что охоты не бывает без жертв…
Кимба посмотрела на него исподлобья, сузив глаза:
— Что меня особенно достает, так это то, что вам, похоже, больше жалко фей, которых мы еще даже не увидели, чем точнехонько накрытых охотников, гниющих под двумя тоннами камня и снега.
Веззер молчал.
— Ну? — настаивала Кимба.
— Не думаю, чтобы я услышал вопрос, — сдержанно заметил ученик.
— Вопрос у меня простой: зачем вы это делаете? Зачем вам отправляться в опасную, тяжелую, некомфортную экспедицию за феями? Зачем вам тратить свою жизнь на ловлю пикси, если ваши происхождение и задатки располагают скорее к тому, чтобы стать теоретиком или политиком в Логиуме?
— Прошу прощения, но причины моего выбора профессии вас не касаются, — сухо возразил Веззер.
Однако заморейка не собиралась на этом останавливаться:
— Честно говоря, мне думается, вам что-то приходится замаливать, — фыркнула она. — И немаленькое что-то: мой мизинчик мне подсказывает, что так или иначе вы имеете отношение к диверсиям.
Веззер промолчал, но от острых глаз охотницы не ускользнуло то, как на мгновение застыли его черты.
— Ага, я так и знала! — торжествовала она. — Давайте угадаю: как достойный отпрыск Логиума — обеспеченный и праздный бунтарь — вы решили бросить вызов оковам семьи и присоединиться к этим никчемушным феелюбам? Вы, должно быть, неплохо повеселились, когда взрывались фабрики… пока фею, обеспечивающую горячей водой вашу инкрустированную бриллиантами автоматическую ванну, не реквизировали для молниепушек. И тогда, конечно же, вы переобулись в прыжке и вдруг пожалели, что связались с активистами… Или же вы наложили в штаны, когда поняли, что без фей, питающих пушки, ваши друзья-варвары вполне могут устроить решающую атаку на Мегадорадос и сжечь город дотла?
Ученик — бледный как полотно, с бешено бьющимся сердцем, — задрожал.
— Мои родители мне… велели принять активное участие в отвоевании мегадорадосского господства, потому что посчитали, что долг Логиума — непосредственно включиться в разрешение этого кризиса, — запинаясь, выговорил Веззер.
— Вопрос репутации, а? — хихикнула Кимба. — Сообразительные у вас старики: сынок вроде как искупает вину, а фамильное имя связывается с отважными экспедициями, ушедшими восстанавливать Город Механизмов во всей его красе…
Веззер громко сглотнул.
— Это… это почетно — желать искупить свои промахи, настоящие или подразумеваемые…
— Настоящие или подразумеваемые? — издевалась Кимба. — Ну-ну! Хотите мне сказать, что вы решили расстаться со своими вышитыми тапочками и морозить седалище об лед и камни совсем не потому, что вас буквально заедает чувство
На лице ученика внезапно появилось умоляющее выражение:
— Госпожа Кимба, заклинаю вас ничего об этом не рассказывать, когда мы вернемся в Мегадорадос…
— Не берите в голову, ваша светлость, — перебила его охотница, хлопнув по плечу так, что у него чуть не перехватило дыхание. — Из-за ваших глупостей цены, которые Логиум готов платить за диких фей, взлетели до небес, а ваши бывшие дружки свели конкуренцию на нет: да я вам благодарна должна быть!
Она проигнорировала взгляд своего ученика, полный признательности пополам с неприязнью, и щелкнула пальцами. Автомат, который до этого момента оставался неподвижным, внезапно ожил.
— Хватит, некогда болтать впустую! Нужно ловить пикси!
Ровно в полночь автомат включил свою внутреннюю систему журналирования и открыл дневник экспедиции, чтобы внести данные за день. Его хозяйка никогда не заглядывала в записи — Пигонус сомневался, чтобы она вообще знала о существовании подобного функционала. Тем не менее, программа обязывала его регистрировать ежедневно свои действия, он это и делал со своей обычной эффективностью.
Первые объекты были захвачены несколько часов назад. От фей в движении, естественно, летели огненные искорки, куда более заметные ночью, чем днем, отчего Кимбе пришлось дожидаться сумерек, прежде чем отправиться в глубины Фейрвуда. Однако пикси были необычайно осторожны: в сетях запутались только четверо из них, а медовые ловушки оставались удручающе пустыми. От этого его хозяйка пришла в иррациональное раздражение: она решила, что уже само появление первыми — и единственными — должно было позволить им застать фей врасплох и захватить в обычном порядке объемистый улов пикси.
Пигонус заключил, что те, кого его хозяйка и ее ученица называли «варварами», несомненно предупредили фей о том, что охотники организуют облаву, и велели им быть настороже. Кимба встретила его замечание с усмешкой, считая маловероятным, чтобы местным жителям удалось наладить какой-либо вид общения с феями, которые только и умели, что позвякивать да потрескивать. Однако Пигонус оценил вероятность того, что за последние несколько столетий местные жители установили связи с пикси, в восемьдесят два процента. В конце концов, феи и варвары жили вместе в этом регионе на протяжении жизней десятков поколений, а Фейрвуд считался священным местом. В отличие от них, сияющий город механиков Мегадорадос был основан всего столетие назад переселенцами с юга, и вся его цивилизация, пусть и блестящая, основывалась почти исключительно на эксплуатации фей — и, следовательно, была враждебна варварам, культурно сроднившимися со святыней древней рощи.
Ученик Веззер попытался было заметить, что пикси, по всей вероятности, более разумны, чем принято считать, но Кимба резко его отчитала, велев ему перестать заниматься тем, что она обозвала «пропагандой активистов». Согласно ей, феи по сообразительности в лучшем случае дотягивали до светлячка, а человекоподобными были только на внешний вид. «Что, раз морской конек напоминает лошадь, изладим ему седло и поучим прыгать через барьер?» — с издевкой сострила она.
Пигонус хорошо понимал, что сравнение, приведенное его хозяйкой, некорректно. Он незаметно запустил цепочки внутреннего анализа и с наслаждением погрузился в повороты собственной зубчато-шестеренчатой механической мысли. Ничто так ему не нравилось, как рассуждать в тишине — способность, которую он развил за свое долгое существование мыслящего автомата.