Имеет свойство яда
Шрифт:
Впрочем, Влад сделал вид, что ничего особенного не произошло. Разве что очень благосклонно посмотрел на завтрак, сделанный Грабаром. Олег все равно чувствовал себя нахлебником и не совсем понимал, что происходит. А так…
— Если не знаешь, что делать дальше с красивым мужчиной рядом, то дай ему поесть, — говаривала тетя Сара, раздумывая, чем кормить очередного ухажера. При этом, уже зависело от ухажера: накормят его так, что больше не вернется, или же наоборот — будет ходить и ходить.
— Запомни, Олежек, — невозмутимо вещала она, отодвигая рыжего кота
Олег совершенно не собирался подвергать чему-то Сокольского. Только все равно замечал, что порой задумчивый взгляд серых глаз задерживается на нем. И о чем бы там не думал господин генеральный директор "Корсара" — это явно не было мыслями о том, как Грабар будет на него… работать.
После завтрака Влад снова уехал, а Олег занялся работой. Конечно, в одиночестве и тишине работа шла быстро и складно. В итоге к десяти часам ночи удалось завершить львиную дел. Проверку данных пришлось отложить, замыленным глазом все равно ничего не увидеть.
Глаза, кстати, пекли нещадно.
Олег провел ладонями по лицу, ничего. Зато пообещал — выполнил. Все будет хорошо. Оперевшись локтями на стол, прикрыл глаза и мягко надавил ладонями на веки. Надо уже ложиться спать. А то явится Сокольский в праведном гневе и уложит в постель. Несмотря на усталость, мысли все равно были крайне неприличные. За это время Олег хоть и убедил себя ни на что не надеяться и постараться не смаковать то, что было у них раньше. Но… любоваться же Владом можно? Не нужно, но можно.
А потому в голову и лезло всякое.
Впрочем, насильственное укладывание ему пока все равно не грозило — Сокольского банально не было дома. Думать о том, что он отправился куда-то по своим делам, совсем не хотелось. То есть… нет, это было нормально и правильно. У Сокольского есть свои дела, друзья, любовники… Последняя мысль неприятно царапнула, но Олег тут же отогнал ее. Никаких прав на Сокольского у него нет. И не было. Поэтому стоит сказать спасибо вообще за то, что он тут с ним возится.
Выключив ноутбук, Грабар пошел в душ. Горячая вода немного сняла усталость. Но в то же время ее сменила расслабленность и желание как можно скорее лечь спать.
Думать о том, что надо как можно скорее уволиться из "Монтроза", не хотелось. Но в "Корсаре" долго ждать не будут. И пусть Сокольский не ставил жестких рамок, но Олег прекрасно понимал, что тянуть нельзя.
А завтра понедельник. День тяжелый, как известно.
Обмотав бедра полотенцем, он вышел из душа. Сокольский еще не пришел. Неожиданно подумалось, что здесь в одиночестве жить тоскливо. И тут же мотнул головой, отгоняя глупые мысли. Таким, как Корсар одиноко вряд ли бывает.
Уже засыпая, услышал, как в замке проворачивается ключ. И сам не осознал, что уголки губ дрогнули в улыбке.
Ручка замерла над белым листом увольнительного бланка. Дело "Хельтруды"
А еще вспоминался и взгляд. Сегодня он был совсем не таким, как на выходных. Хищник, голодный и полный предвкушения. Что он мог предвкушать, Грабар, честно говоря, мог только предполагать. Но вот быть уверенным — нет. Неужто такой человек вообще мог настолько заинтересоваться юристом какого-то "Монтроза", что пойти на такой поступок?
Разум говорит, что нет. Сердце — да, конечно. Глаза: ты сам, дурак, все видел. Поэтому, сделав вывод из происходящего, Олег понял, что надо завязывать с размышлениями и идти к Табану.
В заявлении Олег указал причину "по собственному желанию". И хоть "по соглашению сторон" было куда приятнее, но тут не стоило быть даже отвратной гадалкой Азой Михайловной. Соседкой тети Сары сверху, чтобы понимать, что Табан не согласится. А так… есть возможность соскочить. И даже уболтать отпустить без двух недель отработки.
Изначально вообще хотелось малодушно положить заявление Табану в папку на подпись, но подставлять Иру, которой потом достанется просто так, Олег не собирался. Пока он ожидал Табана в приемной, Ира несколько раз бросала вопросительные взгляды. Но толком ничего добиться не могла.
Наконец-то начальник снабжения покинул кабинет Табана.
— К вам Грабар, Виктор Евгеньевич, — прозвучал ее звонкий голос.
Пути назад не было. Олег сделал глубокий вдох, нацепил на лицо маску невозмутимости и шагнул в кабинет шефа. Еще пока шефа.
Промелькнула безумная мысль, что к Сокольскому он бы так не заходил. Но тут же испарилась.
Вопреки ожиданиям Табан выглядел весьма жизнерадостно и разве что не катался по кабинету на новом кресле.
— Олег, смотрите какая прелесть, — возвестил он, стоило только Грабару перешагнуть порог. — Да в нем можно жить.
Кресло жалобно скрипнуло. Но Табан этого не заметил. И вообще лучился энергией, прекрасным настроением и явно желанием кого-то срочно затабанить вусмерть.
— Видел ваш ответ по "Хельтруде", — сообщил он, радостно потерев руки. — Чудесненько, прямо очень чудесненько. Прямо молодец, не знаю, как вам это удалось.
Олег с трудом удержался, чтобы не скривиться. Да, с таким радостным выражением еще не пытались обругать. Как тебе удалось? Туп же как табуретка.
Он сел рядом с Табаном, решив, что дождется, пока шеф выговориться. Тот, не чуя подвоха, снова уткнулся в монитор. Открыл было рот что-то сказать, но затрезвонил мобильный.