Именем королевы
Шрифт:
– Филиппа, мы могли бы… – начала Ларк.
– Но не смогли. – В ее голосе не было гнева, только тоска. – В этом нет ничьей вины. Но дело в том, что Айдан полюбил меня, когда для всех вас я была мертва. Он любил меня, когда никто не испытывал ко мне любви. Когда я была нищей и оборванной, голодной и бездомной. Когда меня волновало только одно – какого еще простака облапошить.
Ларк плакала беззвучно, совсем как Филиппа. Филиппа, у которой тоже слезы текли по щекам, глядя на мать, словно смотрела на себя в зеркало, так они были
– Мне жаль, что причинила вам новое горе, – добавила Филиппа. – Но винить в этом некого. Я люблю своего мужа.
И это было правдой. Она гневалась на Айдана, осыпала его упреками, но не переставала любить.
– И что бы вы ни говорили, этого не изменить.
– Почему же ты оказалась в лодке и плыла в Килларни? – откашлявшись, уточнил Ричард.
Услышав вопрос брата, Филиппа похолодела. Она стала нервно ходить по залу. Ее мучил вопрос, не предала ли она любовь Айдана, покинув его в столь трудный момент.
Наконец она остановилась напротив родителей и брата:
– Он рассказал мне о ваших требованиях.
– Они шли от самого сердца, – парировал Оливер. – Я хотел видеть свою дочь.
Он улыбнулся. Его улыбка волшебным образом вернула ее в детство. На мгновение он перестал быть незнакомцем и превратился в любящего папу, который смешил ее. Вечерами он показывал театр теней на стене в детской. Он учил ее, как прятать пудинг от мамы, когда ей не хотелось его есть. Именно он целовал ее на ночь таким необыкновенным ритуалом: в щеку, в другую щеку, губы и нос.
– Все порываюсь тебе сказать, какая ты красивая, – заметил Оливер.
Сердце Пиппы рвалось на части.
– Мне необходимо сейчас вернуться к Айдану. Ваши войска угрожают его народу. Я хочу оставаться с ним и сражаться…
– Моя милая, я не могу позволить тебе вернуться… – заговорил Оливер, обойдя стол и протягивая руки, чтобы обнять ее.
– Не трогайте меня!
Она вырвала его кинжал из ножен. Он отдернул руки, показав ладони в знак примирения и своей капитуляции.
– Филиппа, ты меня неверно поняла. Мы ничего не имеем против твоего брака с Айданом О'Донахью, как не были против женитьбы Ричарда на Шеннон, каким бы опрометчивым нам ни казался этот его шаг. Я восхищен лояльностью своих детей в отношении к ирландцам.
– Тогда почему же вы пытаетесь удержать меня вдали от Айдана? В течение часа я уезжаю в замок Росс. – Она вернула отцу кинжал.
– Филиппа, его там нет, – вмешалась ее мать. – Его нет в замке Росс.
– Что вы хотите этим сказать? Что случилось? Вы убили его?
Заговорил Ричард:
– Филиппа, семейство Броуни уверено, что Айдан убил свою жену. Все знают, что Фелисити была не в своем уме. Она сама отняла у себя жизнь, но ее отец требует мщения. Фортитьюд направил Айдану ультиматум. Он приказал ему отдать замок Росс мне, а самому сдаться ему.
– Айдан никогда не сдастся Фортитьюду Броуни. – Пиппа гордо вздернула голову.
Оливер задумался, затем
– Констебль пообещал сжигать по одной ирландской семье в день, пока О'Донахью Map не сдастся.
– И вы ничего не можете сделать? – Филиппа удивленно посмотрела в глаза отцу. – Вы же лорд, титулованный посредник, призовите к порядку Броуни…
Оливер оперся о стол руками и тяжело вздохнул.
– Я пытался. Я всю ночь писал письма, направил нарочных в Корк, Дублин и Лондон, но здесь у меня нет власти. В зоне ответственности Броуни у меня столько же влияния, сколько у обыкновенного солдата.
– О'Донахью Map знал о нашем численном превосходстве, о недостатке провианта у ирландской армии, о предстоящей голодной зиме, – удрученно проговорил Ричард.
– Что вы плетете? – Филиппа даже не заметила своей грубости.
Оливер сжал ее руки в своих:
– Моя дорогая, у него не было выбора. Вчера вечером он распустил армию и сдался Фортитьюду Броуни.
Пиппа отдернула руки и бросилась к окну.
– Он знал, – прошептала она. – Он знал.
Она почувствовала это еще вчера утром. Он обнимал ее так, словно все было в последний раз.
Девушка почувствовала, как Ларк положила руку ей на плечо.
– Боже, о боже, он специально сделал так, чтобы я рассердилась, – от ласкового прикосновения матери у Филиппы невольно вырвалось признание, – чтобы уехала к вам. Он все это спланировал. Почему я этого не поняла?
– Он не хотел, чтобы ты догадалась, – произнесла Ларк.
Филиппа подняла голову. «Мама, сделай что-нибудь!»Но никто не мог унять ее боли.
– Что теперь будет? – спросила она. – Они отправят его судить в Дублин?
Ларк и Оливер обменялись взглядами.
– Только не врите, – попросила Филиппа. – Ложь я вам никогда не прощу.
Оливер сообщил ей то, что она уже почувствовала сердцем:
– Они хотят его повесить.
Зловещий бой барабанов нарушил утреннюю тишину. Морозный воздух взбодрил Айдана, идущего по узкой дорожке по направлению к виселице, установленной на холме в миле от места заточения.
Из уважения к его положению руки и ноги его были свободны от оков, и на нем был синий плащ, защищавший его от холода.
Его сопровождала дюжина стражников: трое спереди, трое сзади и по трое по бокам. Во главе процессии, весь в черном, ехал констебль Броуни. Никто не опасался, что О'Донахью сбежит. Броуни продумал все детали операции с тщательной жестокостью.
Вдоль дороги с двух сторон выстроились ирландцы, бормоча про себя молитвы и угрозы в адрес англичан.
Айдан изо всех сил старался не показывать своих чувств.
«Хорошо, что здесь нет Пиппы», – подумал он. Больше, чем когда-либо, он был уверен в правильности своего выбора. Он обменял любовь Пиппы на благополучие, которое она обретет в лоне своей семьи.