Иметь и не потерять
Шрифт:
По чистому небу текли теплые разводья. Новое утро несло новые думы, новые дела…
Дровенюк был один. Раньше него никто не приходил в контору. Ивану порой казалось, что управляющий фермой ночует там. Он быстро взглянул на вошедшего Ивана, отрываясь от каких-то бумаг, и понял по его лицу, что тот пришел не спорить или просить.
– С чем пришел, Иван Степаныч?
– Гнедая ожеребилась! – кинул Иван весело.
– Да ну! Когда?
– Только что.
– Нормально?
– Нормально. Помучились, правда, помогать
Дровенюк схватил свою шапку, брошенную на подоконник.
– Посмотрю сейчас, посмотрю!
На глаза Ивану попался зеленый шкаф, куда управляющий прятал свои деловые бумаги и куда они неделю назад закрыли ружье браконьера.
– Что с ружьем, Петр Иванович? – спросил он, все еще в добром душевном настрое.
Дровенюк согнал с губ улыбку и нахлобучил ондатровую шапку на затылок. Он обычно носил ее до лета, хотя и имел густые волосы.
– Отмочил ты, Иван, номер! Такого человека обидел!
– Какого это такого? – Иван насторожился.
– Это же председатель райпотребсоюза, нужный человек.
– Ну и что? Браконьер он, да еще и злостный.
Дровенюк отмахнулся.
– Брось ты это! Ну какой он там злостный? Добыл десяток уток, подумаешь, урон. Их, этих селезней, и надо весной отстреливать, лишние только вредят.
– Да нет, Петр Иванович, не в одних селезнях тут дело. Я его в лесу с компанией встречал, косуль давили.
Дровенюк сгреб бумаги в кучу и понес к шкафу.
– Скажи вот – зачем ты в эти дела лезешь? Пусть его ловят те, кому положено, а мы с тобой выездных лошадей разводить будем.
– Ну нет, так дело не пойдет! О природе сам знаешь, где говорили и записывали.
Дровенюк запер шкаф, сунул ключи в потертый портфель.
– В общем, Иван, что хочешь делай, а ружье этому человеку я вернул. Третьего дня они приезжали ко мне – не могу я конфликтовать с районным начальством. Тут многое завязано, и в том числе с нашей фермой.
– Ясно. – Иван заиграл желваками на скулах. – Но я его все равно достану.
Дровенюк нахмурился.
– Твое дело, только меня туда не втягивай…
«И вправду говорят: рука руку моет, – с сожалением подумал Иван, – выходя вслед за Дровенюком из конторы. – Лоб расшибу, но этого хапугу по охоте все равно поставлю на место. Пусть не радуется…»
Глава 3
Таких кабинетов Володька еще не видел: стены – красное дерево, на полу – не то ковровые дорожки небывалой ширины, не то паласы, в этом он плохо разбирался. Вдоль левой стены – ряды резных шкафов, справа – цветы на причудливых подставках, рядом – стол, тускло блестевший в свете ламп, спрятанных в разрисованном потолке, а за столом – секретарша, девушка лет двадцати, длинноволосая и красивая. Тяжелые цветные портьеры закрывали широкое окно.
– Посидите, – любезно предложила девушка,
Покосившись на Володькины сапоги – пока еще армейские, она вздохнула и подняла тяжелые ресницы. Володька увидел ее широко распахнутые глаза глубокой синевы и даже дыхание притаил.
– Садимся, – кивнул Митька и прошел к ряду мягких стульев, поставленных у полированной двери с латунной табличкой.
«Директор Бурукин Алексей Гаврилович», – прочел взглядом Володька и не успел присесть, как дверь кабинета распахнулась, и в приемную вышли двое.
– Заходите, – пригласила секретарша.
Володька затопал сапогами следом за Митькой и увидел в длинном кабинете, за длинным столом, к которому примыкал еще один такой же, крупного мужчину в летах. Он откинулся на спинку высокого кресла и смотрел, как входят братья.
Кабинет его был еще роскошнее приемной, но Володька решил, что глазеть по сторонам неприлично, и остановился чуть позади брата.
Митька поздоровался и прошел прямо к столу.
– Кто это? – кивнув на приветствие, спросил Бурукин, показывая рукой на Володьку.
– Это и есть мой брат, о котором говорили.
Лицо у Бурукина подобрело.
– Ну-ну, – с интересом оглядывал он Володьку.
«Конь я ему, что ли, породистый», – с недовольством подумал Володька и, не дождавшись приглашения, смело шагнул к столу.
– Хорош. – Бурукин улыбался. – И силен, видно.
– Морская пехота! – возгордился Митька. – Кого хочешь в бараний рог свернет.
– За начальника постоит, не струсит? – полушутя-полусерьезно задал вопрос Бурукин.
– Вы и сами еще с тремя справитесь, – вырвалось у Володьки.
Бурукин и вовсе повеселел.
– Если бы с десяток годков сбросить. – Увидав у Митьки листок, на котором Володька заранее написал заявление о приеме на работу, Бурукин протянул к нему руку. – Машину хорошо водишь?
– Второй класс у меня. До армии год шоферил и в армии столько же возил заместителя командира части.
– Класс классом. А как с этим? – Бурукин ткнул себя ладонью в шею.
– А никак, – понял его Володька.
– Совсем, что ли?
– Да нет, пробовал – не понравилось.
– У тебя еще все впереди. – Бурукин пробежал глазами заявление. – Язык крепко привязан?
– В нашей породе трепачей не было, – ввернул свое Митька. – По мне можете судить.
– Живешь у брата? – бросив листок на стол, поинтересовался Бурукин.
– Пока у него.
– Почему пока?
– Вы мою Галину знаете, Алексей Гаврилович, – снова вклинился в разговор Митька, – ей даже я иногда мешаю.
– Понятно. – Буруки все смотрел на Володьку изучающе. – Это, допустим, не проблема. Отдельная комната в нашем общежитии пока, думаю, тебя устроит, а там поживем – увидим. – Он ткнул пальцем в клавишу на пульте и крикнул: