Иметь королеву
Шрифт:
— Золото? Деньги? Документы?
— Да нет, покруче.
— Не ходи вокруг да около. Говори. Меня все равно скоро не будет. Все с собой заберу.
Владимир сказал.
Лина, пораженная, молчала. Потом заговорила, и голос ее перешел на свистящий шепот:
— За это умирать стоит. Не пять человек — тысячу положить можно. Мне бы сотой части этого на всю оставшуюся жизнь хватило. И детям — если бы были.
— Не стоит это дерьмо ни одной жизни, — сказал Владимир.
— Это по твоим понятиям. Миллионы людей иначе думают.
— Ненормальных всегда хватало.
— А ты зачем поперся? Тоже из их числа?
— Не знаю, — вздохнул Владимир. — Там, дома, все проще как-то
— А реализация? Такие вещи уметь продать надо.
— Не знаю, — снова повторил Владимир. — Ничего пока не знаю.
— Бросай это дело, пока не поздно, Вовочка, — сказала Лина. — Ничего у тебя не выйдет. Ты не представляешь, во что ты ввязываешься. Про такие суммы не говорят — много или очень много. Просто молчат или недоверчиво усмехаются. На эти деньги можно с потрохами купить какую-нибудь небольшую африканскую страну, сделать президента или перевербовать все ЦРУ вместе с их шефом. Тебя не отпустят, где бы ты ни был. До конца своих дней не отпустят. Да и ты не тот человек, чтобы провернуть это дело.
— Это почему же? — ревниво спросил Владимир.
Она сделала еще один укол.
— Потому что — человек. А надо быть зверем. Надо уметь идти по головам. Надо уметь убивать. Надо уметь глотки рвать и кровь пить, не захлебываясь. Понял?
Владимир содрогнулся. Лицо Лины разгорелось жарким пламенем, окровавленные пальцы судорожно вгрызлись в зернистый снег. Голос ее снова зазвенел.
— Хочешь урок? У тебя в руках автомат. Выстрели мне в голову — все равно скоро конец. Последняя ампула осталась. Выстрелишь — значит, чего-то стоишь. Нет — беги куда глаза глядят. Давай.
Подчиняясь ее просьбе-приказу, Владимир поднял автомат. Лина, не отведя взгляда, в упор смотрела на него. Оружие задрожало в его руке.
— Не могу, — сказал он.
Внезапно Лина заплакала. Плечи ее затряслись.
— Володя, милый, все. Я ухожу. Прощай. Поцелуй меня и прости, если сможешь.
Как во сне, Владимир бросился к ней и обнял. Одной рукой обхватив его за шею, Лина достала последний шприц. Владимир машинально отстранился, думая, что она хочет ввести обезболивающее.
И вовремя. Игла шприца, прочертив короткую, блеснувшую в солнечных лучах дугу, промелькнула перед его лицом. Он упал на спину, откатился ниже по склону и схватил автомат. Оскаля зубы, рыча, как пантера, Лина ползла к нему.
— Везунчик, тварь! Везде выкрутишься! Все равно тебе конец. Сдохнешь в тайге — костей не найдут. Жаль, я не увижу… Стреляй, сука…
Владимир нажал на курок.
Потом он столкнул тела «вулканологов» в огромную яму, образовавшуюся от вывороченной взрывом глыбы, и присыпал снегом — похоронил. Люди все-таки. Подобрал шприц, которым хотела уколоть его Лина, осмотрел и обнаружил на толкателе маленькую красную точку.
«Наверное, яд», — подумал безразлично. Шприц положил в рюкзак. Зачем? Затем. В наступающей темноте, качаясь как пьяный, добрел до водопада. С третьей попытки перелез через камень, перекрывший ущелье, и без сил упал на том месте, где давным-давно, закутавшись в шинель, ночевал под звездным камчатским небом.
Глава 5
ПОД ЗВЕЗДНЫМ КАМЧАТСКИМ НЕБОМ
Парень был только что прибывшим с материка салагой — стриженным под ноль, круглолицым. Военная форма сидела на нем колом, а северные,
Шел второй год службы. Позади осталась холодная и снежная зима. Холодная не только потому, что дыхание Тихого океана увлажняло воздух и свирепые ветра сдували с ног. В казарме БОПР весь декабрь не было отопления — разморозили систему, и температура стабильно держалась в районе плюс семи. Спали в шапках, набрасывая поверх двух одеял шинели. Труднее всего было Владимиру ночью, когда, проспав четыре часа и чуть-чуть согревшись, надо было вставать и сменять второго дневального. В шинели, со штык-ножом на ремне, он стоял у тумбочки, слушал, как за окном завывает вьюга, и со смертельной тоской считал дни, оставшиеся до дембеля. Прошло два месяца, значит осталось шестьсот шестьдесят дней. Срок казался огромным, и ему хотелось завыть, как эта треклятая вьюга. Он научился спать в любом месте, в любом положении. Спать сидя было роскошью. Однажды он заснул стоя и чуть не упал рядом с тумбочкой. Дежурные по БОПР сержанты тоже попадались разные. Некоторые позволяли присесть на ящик с аккумуляторами аварийного освещения, некоторые — сука Кислов в том числе — заставляли стоять все четыре часа на ногах, и тогда казалось, что ноги превращаются в деревянные подпорки, готовые обломиться от неосторожного движения.
Первые месяцы наряды следовали один за другим. Старшина БОПР Букреев явно хотел дать понять новичкам, что армия — не детский сад, и на утренних разводах свою фамилию Владимир слышал постоянно.
— Дневальные по казарме: рядовой Серебряков и…
— Я, есть!
— Наряд на кухню: рядовой Серебряков и…
— Я, есть!
Бессонные ночи, вечно пустой желудок, непроходящий насморк — все осталось там, на первом году службы. Он и сам не заметил, как превратился из изнеженного гражданкой пацана в настоящего солдата. Свободно пробегал в тяжелых сапогах на утренней зарядке три километра, «баловался» штангой в восемьдесят кеге весом, ну а подъем переворотом, выход на две руки — какая чепуха! Теперь он знал, чем занимается БОПР и непосредственно группа поиска, и, прикоснувшись к этой тайне, гордился, что служит не в пехоте, а в ракетных войсках. Когда Владимир впервые надел форму с черными петлицами и эмблемой на них — перекрещенными пушечными стволами, — его охватило недоумение: какие могут быть в их городке среди тайги ракеты? Ракетные войска — это пусковые шахты, ядерные монстры, спрятанные в них, боевые дежурства. Недоумение его рассеялось, когда, после двух месяцев службы, командир взвода сержант Башис подвел Владимира к черному окну казармы и сказал:
— Смотри вон туда. Сейчас придет.
В армии задавать вопросы старшим по званию не принято, поэтому Владимир послушно стал глядеть в окно, не совсем понимая, кто и куда сейчас придет. Сначала не было видно, ничего, кроме ярких звезд на камчатском небе. Прошла минута, другая, и он вдруг заметил, что одна из звездочек движется — сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Вскоре она стала ярче остальных звезд, засветилась сначала красным, потом белым светом, а потом, рассыпая каскады искр всех цветов радуги, стремительно промчалась над вулканом Шивелуч и исчезла за его темной громадой.