Иметь королеву
Шрифт:
Сутки их держали во дворе областного военкомата в огромной пустынной казарме, заставленной двухъярусными деревянными нарами. За забором военкомата бушевали родственники, знакомые, бросали бутылки с водкой, лезли через забор девки. Владимир, сжав зубы от головной боли, бродил по казарме, выискивая место, где ему устроиться, чтобы не сесть на перевернутую банку с килькой или свежую блевотину.
«Покупатели» подъезжали постоянно. Только-только познакомившись с кем-нибудь из призывников, Владимир через пару часов замечал, что знакомого лица в толпе нет. Формировались команды, приезжие капитаны и старлеи с голубыми, черными
— Учитесь не опаздывать, солдат.
Их погрузили в плацкартный вагон, в котором изо всех щелей дуло, было грязно и сыро. Наутро состав прибыл в Екатеринбург — тогда еще Свердловск. Город был занесен снегом по уши — потому что располагался в трехстах километрах севернее Чернявинска и зима там наступила раньше. Разбуженные зычным окриком дебелой проводницы, солдатики продирали глаза. Владимир стряхнул с ворота пальто снежок, который надуло в щель окна, и, сипя простуженным носом, поплелся к выходу. Их снова посадили в автобус, потом запихали, как селедок, в «ТУ-104», и крохотная надежда пройти службу где-нибудь рядом с домом улетучилась вместе с пунктирной линией на взлетной полосе.
Потерявшие счет дням, они перестали соображать, куда их везут. Капитан и два сопровождающих его сержанта отмалчивались, как партизаны на допросе. Призывники засыпали капитана вопросами:
— А это сколько километров от Чернявинска?
— Да не очень много.
— А там город есть?
— Есть.
— Большой?
— Большой.
— Сколько тысяч население?
— Много.
— А река?
— И река есть.
— Большая?
— Большая.
Они летели на восток. Новосибирск, Чита, Хабаровск.
В Хабаровском аэропорту Владимир увидел на стене карту авиалиний, и расстояние в десять тысяч километров показалось ему дорогой от Земли до Марса. Занес же черт!
Глубокой ночью их снова построили на летном поле.
— Что, еще дальше? — ошарашенно спросил Владимир соседа. — В Америку, что ли, забросить решили?
На этот раз самолет был поплоше — старенький двухмоторный «ЛИ-2». Скорчившись на металлических откидных лавочках, расположенных вдоль стен, уставшие призывники молча поглядывали в черные иллюминаторы. Самолет рычал винтовыми двигателями, заглушая все остальные звуки. Временами его качало, как осиновый лист под ветром, бросало в затяжные ямы, и тогда казалось — еще немного, и «терра инкогнита», куда их везли, примет умотавшихся человечков в свои недра гораздо раньше положенного времени.
Самолет весело попрыгал по колдобинам маленького лесного аэродрома. Упаковав прибывших в крытую машину, которая никак не походила на американскую, капитан махнул рукой, и тарантайка покатила сквозь тайгу.
Их помыли в бане, майор со змеями на красных петлицах — медслужба — брезгливо осмотрел худосочные тела призывников и, признав всех годными не помереть через пять минут, удалился.
Выдача обмундирования, ночная кормежка, полутемная казарма, двухъярусные постели — все это слилось в голове у Владимира в картину под названием «Наконец-то прибыли». Он провалился в мертвый сон.
— Подъем!
— А?!
Первый подъем
Владимир дернулся, вскочил на ноги, и тут же с верхнего яруса кроватей ему на шею сел тощий тип.
Толкая друг друга, путая сапоги и портянки, они кое-как построились в неровную шеренгу.
Светловолосый капитан посмотрел на них и заржал:
— Отбой!
Их четыре раза подняли и четыре раза отбили. В окна казармы светило яркое ноябрьское солнце. Здесь (где?) уже всюду лежал снег, и холод от сугробов проникал до костей. В казарме было холодно так, что при дыхании изо рта шел пар.
— Выходи строиться!
Они повалили к выходу. На выходе из дверей казармы новобранцы почему-то тормозили. Протолкавшись сквозь толпу ставших одинаковыми в светло-зеленой форме сослуживцев, Владимир выглянул наружу. У него захватило дух.
Прямо перед ним, нависая над головой, возносилась в бело-голубое небо гора. Абсолютно правильной конусовидной формы, она поражала величественным великолепием. Розовый, с яркими блестками снег стекал с ее изящно выгнутых склонов. Она стояла, возвышаясь над низкорослой тайгой, в окружении нескольких сопок, подобострастно склонивших перед ней округлые спины, как хозяйка, как владычица. Кофейного цвета дым из ее вершины стлался по склону и, оторванный ледяным ветром, россыпью кудрявых барашков-облачков улетал за горизонт.
Калчевский вулкан. Камчатка…
— Напитки, пожалуйста.
Владимир очнулся от воспоминаний. Стюардесса держала перед ним поднос с пластмассовыми чашечками.
— «Фанта»? «Спрайт»?
— А что-нибудь покрепче у вас имеется?
— Спиртные напитки за отдельную плату.
Владимир попросил сто пятьдесят коньяку с шоколадкой, мысленно произнес тост «за встречу» и через пятнадцать минут уже спал.
В Новосибирске «боинг» стоял долго. Ждали заправки горючим, потом группа то ли туристов, то ли изыскателей с оборудованием препирались с персоналом аэропорта из-за каких-то формальностей. Взлетели поздно ночью. Спать не хотелось. Изыскатели расположились в том же салоне, что и Владимир. Пообсуждали тупость таможенников и понемногу затихли. Место рядом с Владимиром занял бородатый насупленный мужик средних лет.
— В Хабаровск летите? — спросил Владимир, не надеясь на ответ.
Но мужик оказался словоохотливым. Он тут же отложил газету.
— Подальше, брат, Калчи Камчатские. На вулканологическую станцию.
— Вулканологи?
— Ты прав, брат. От макушки до пяток «курильщики».
— Я тоже в Калчи, — сообщил Владимир. — Из Чернявинска.
— Попутчики, значит.
— Попутчики. Я ведь служил там.
— Серьезно?!
— Да, довелось. Двадцать пять лет не был. Все мечтал вырваться, да как-то не получалось.
— А сейчас решились?
— Сейчас другое дело. Сын у меня там служит. К нему еду.
— Ого! — удивился бородач. — Любит Камчатка чернявинцев. Это уже преемственность поколений, брат. Глядишь, и внучок камчадалом станет.
У них началась спокойная беседа попутчиков, подходящих друг другу по возрасту, взглядам на жизнь, интеллекту. Через десять минут они перешли на «ты».
— Игорь Васильевич, протянул руку бородач, — но для тебя, Володя, просто Игорь.